Назад в СССР: демон бокса 2
Шрифт:
— Операция отменяется? Тем более, Юрий Владимирович… Светлая память… Он лично её курировал.
— Ни в коем случае не отменяется. Смерть Андропова никак не сказывается на текущих планах, за год наши люди заняли ключевые посты. Но потрудитесь держать язык за зубами. Любые демарши — только по согласованию с нами, в точном соответствии с данной инструкцией. Надеюсь, вы хорошо меня поняли.
— Так точно. Спасибо за доходчивое объяснение.
Когда шли из конференц-зала в номер, я поймал на себе насмешливый взгляд Кима. Уж он-то точно угадал связь моего спича с предстоящей белградской аферой.
Глава 16
16
Репутация
Ташкент —
Что касается партийных герцогов, белорусский вождь был любим народом за талант тянуть союзное одеяло материальных благ на себя, то есть в интересах республики. В советской системе, где Москва забирала всё, а потом нещедро распределяла, требуя благодарить в пояс за «неустанную заботу партии и правительства», талант Машерова считался по важности номером один. Относительно неплохо товарные и денежные ресурсы подбрасывались псевдоеевропейским республикам Прибалтики, чтоб меньше вспоминали, как жилось до сорокового года, а также привилегированным со времён Сталина грузинам. В то же время многие регионы России и республики Средней Азии ходили в роли падчериц-полуколоний.
Узбекистан находился на особом положении. Центральному Комитету УзССР и правительству республики доводились абсолютно нереальные планы по поставкам хлопка, увеличивающиеся из года в год, переводились многие миллиарды советских рублей за «белое золото», запланированное, но фактически не отгруженное потребителям в другие регионы СССР. Напомню, что рубль начала восьмидесятых годов имел покупательную способность гораздо выше, чем доллар США после пандемии. Эти миллиарды обналичивались и перераспределялись по хлопковой пирамиде, часть шла в карман ответственным товарищам за крепко зажмуренные глаза на недопоставку грузов. Хлопкоробы, исполнявшие хотя бы часть госзаказа, а это тяжёлый и изматывающий труд, зачастую — с привлечением несовершеннолетних, и насрать на любые законы по защите их прав, получали сущий мизер.
Поэтому, в очередной раз входя в гулкие коридоры дворца спорта «Юбилейный» в Ташкенте, оборудованного под боксёрский чемпионат, я думал о зрителях с трибун. Первые ряды плотно оккупируют партийные султаны и султанята, для них вопрос престижа посетить первенство Союза, даже если к боксу равнодушны. А вот дальше сидят нормальные люди. Они любят бокс, вообще любят спорт. Наверняка узбекские поклонники супертяжей десятки раз видели меня по телевизору крупным планом. Им действительно важно говорить в кругу своих: я смотрел бой Матюшевича вживую, на ринге, как он дал! Таких нельзя подвести. Тем более в Ташкенте наверняка выступаю в последний раз.
К удивлению Кима, запретил ему любые аферы с тотализатором, велев неотлучно находиться при мне. Коль нас обоих столь плотно опекает Первый главк, незачем дразнить гусей. Он пытался возражать, на что получил отповедь: иначе полечу в Белград с другим секундантом. Например — с Коганом, а у того наверняка найдутся родственники в Израиле, вдруг решит использовать шанс. Ким тщательно спрятал эмоции, но затаил злость, скотина. Чем ближе побег, тем меньше у меня оставалось позитива по отношению к нему. Я обязан Киму многим? Да! Но он мне гораздо больше, ненасытный крохобор.
Первым мне достался в соперники молодой казах, избравший чисто оборонительную манеру боя — перчатки у лица, наклон вперёд, локти плотно прижаты друг к другу, дабы не пропустить апперкот или джолт. Чаще всего типажей «я в домике» осыпают градом ударов со всех сторон, что-то прилетает по макушке, достаётся и по затылку. Мы пойдём другим путём. Не может быть, чтобы тренер не сказал воспитаннику: работай от защиты, но представится шанс — бей! Значит, надо нарисовать иллюзию шанса. Я опустил руки, открыв лицо, и начал щупать паренька одиночными левыми джебами. Затем влепил правый свинг, провалившись и раскрывшись. Был готов далеко выпятить вперёд нижнюю челюсть, опустить руки по швам и закрыть глаза. Только после третьей или четвёртой демонстрации полного отсутствия защиты с моей стороны казах, выбросил, наконец, правую руку, наивно рассчитывая закончить бой одним хуком. Поскольку я ждал именно этого, успел уклониться влево и провести оверхэнд, кросс не имел бы успеха — противник максимально высоко держал плечо. Его правая рефлекторно дёрнулась назад, восстанавливая оборону фланга, дав мне возможность пробить прямой, вонзившийся между перчатками куда-то в пятак.
Не сказать бы, чтоб мой первый соперник был ужасно потрясён, я действовал сдержанно, не командуя себе «пли». Но рефери открыл счёт, а секундант не позволил возобновить бой. Его я выиграл чисто на репутации киллера: и боксёр, и тренеры боялись повторения донецкого финала.
Пока рефери собирал судейские записки, в данном случае — чистая формальность, я поднял руки и поприветствовал трибуны, каждую в отдельности. Не знаю, что смогли рассмотреть задние ряды. Моё кривляние с провоцированием казахского спортсмена на необдуманный поступок вряд ли выглядело зрелищным. Оверхэнд левой и хук правой прошли с интервалом менее секунды, я сам едва успел отметить глазами мелькание собственных перчаток. Таков поединок тяжеловесов — минуты ничего не значащей возни и быстротечный миг, решивший исход встречи.
Харьковчанин Лукстин в одной восьмой не прятался в защиту, а пробовал переиграть на чисто советской технике — много двигался, пританцовывал, дёргал головой вправо-влево, проседал вниз, затрудняя прицеливание, и часто выстреливал джебами с дальней дистанции, нередко подключая правую. Мне стало любопытно — а я так могу? Вспомнив молодость, закончившуюся-то лишь пару-тройку лет назад, начал смещаться, нырять и уклоняться, как будто снова бьюсь в наилегчайшем. С дальней дистанции не достать, он выше ростом, поэтому бил ему джебы с подшагом, добавляя правой. Словом, делал то, что всегда просил Коган, а я отрабатывал на тренировках, но почти никогда не применял в бою.
Возможно, у Лукстина был намного больший опыт фехтования в такой манере. Но в скорости мне удавалось чуть-чуть опережать, его удары проходили вскользь, мои разили достаточно точно. Как только его голова хорошо мотнулась после очередного попадания, я взорвался мощной тройкой — в голову, в корпус, снова в голову. Рефери с готовностью открыл счёт, цифра «девять» совпала с истечением времени второго раунда. Секунданты бросились на ринг и подхватили Лукстина, привалившегося к канатам, на третий раунд его не выпустили. Я наблюдал за короткой ссорой в их углу, украинец рвался учинить мне реванш, но тренеры, глядевшие матч со стороны и снизу, наверняка опасались вызова реанимации.
Третий бой не состоялся по самой банальной причине. Супертяж из Ульяновска познакомился с местной девушкой-славянкой, гулял с ней допоздна, несмотря на её предупреждения об опасности вечернего города, хорохорился — кто посмеет тронуть мастера спорта по боксу весом в центнер, пока не наткнулись на компанию подвыпивших молодчиков. В итоге в больницу угодило шестеро — пять с переломами и другими травмами от ударов кулаком-кувалдой, а также мой несостоявшийся конкурент с ножевым ранением, техника и тактика бокса не рассчитана на отслеживание нападения со спины. Милиция в раздумьях — кого назначить виноватым.