Нажать на курок
Шрифт:
Кас.
Теплые пальцы проходятся по шрамам, расчерчивающих мою спину, за которым следуют мягкие губы. Нежные поцелуи касаются каждого рваного шрама, отчего мое сердце сжимается в груди.
– Ты получила их на службе в ВВС? – спрашивает он, напоминая мне о том, что знает обо мне больше, чем я о нем.
– Нет, – отвечаю честно. Обычно люди не видят моих шрамов. Большая часть моего секса – быстрая и спешная, иногда даже не до конца раздеваясь. А сейчас я лежу, обнаженная в своей постели, с мужчиной, который едва ли оставил мне немного места.
Чувствую, как его тело накрывает мое
– Полагаю в той папке на меня у тебя не все детали моей жизни.
– Ты получила их занимаясь херней для клуба?
– Херней для клуба? – огрызаюсь я, давая распробовать свои слова и понять ему, что лучше следить за своим языком.
– Просто ответь мне, Макензи, – произносит он, оставляя еще один поцелуй на моих шрамах. Его губы расслабляют мое напряжение. Он переживает.
– Нет. И не оттуда тоже.
– Ты хочешь, чтобы я вытягивал из тебя правду? – спрашивает он, проводя языком вдоль еще одного шрама, вызывая мой стон. Я поняла, что для него это такая игра. Ему нравится дразнить мое тело, чтобы я рассказала ему все, что он хочет услышать. Это должно вывести меня из–за того, что у него это получается, но я солгу, если скажу, что мне это не нравится. Мое тело жаждет его, как ничего и никогда прежде. Я обнаруживаю в себе то, что позволяю ему вольности, которые не позволяла ни единой душе.
– Я получила их до ВВС.
– Но тебе было восемнадцать, когда тебя завербовали.
– Было,– подтверждаю я, позволяя ему увидеть часть себя, о которой знают только несколько.
– Ох, Макензи, – он выдыхает в мою спину, осыпая поцелуями мой позвоночник, и дает мне понять, что шрамы не меняют его отношения ко мне. Что они ему не противны. Он может изменить свое мнение, когда узнает, что я сделала за эти шрамы. Он может отшатнуться от того уродства, частью которого я была. Это горькое напоминание того, что все, что с ним здесь – не настоящее. Что я здесь для того, чтобы выяснить, что он знает обо мне, и даже если он отрицает это, он, наверняка, здесь, чтобы закрыть свое дело.
– Поделись со мной этим, – просит он, как будто это так легко. Как будто он имеет на это право.
– Я не стану ничем делиться с тобой. Я не доверяю тебе. Да я даже сомневалась, что ты наденешь чертов презерватив.
Внезапно, я оказываюсь на спине, а он нависает надо мной, его напряженный серый взгляд впился в меня.
– Завязывай с этим, Макензи. Я же сказал тебе – это не игра. Я хочу тебя. К черту дело, – он наклонился ко мне, так что мы оказываемся нос–к–носу. – И что касается презервативов, тебе лучше привыкнуть к их отсутствию, потому что это не изменится. Не пытайся избавиться от меня. Я буду иметь тебя без презерватива, заполняя твою маленькую, горячую киску своей спермой, и напоминая, что ты никуда не денешься от меня. Ты – моя.
Все мое тело настораживается после его слов, вызывая у меня сердечный ритм, как будто я на задании. Было бы удивительно, если бы это не испугало меня до чертиков. Винсент может оставить после себя другого рода шрамы. Те, которые уничтожат меня изнутри. Трудно поверить в то, что он говорит.
През дал мне краткое досье на него, перед тем как я уехала из клуба. Он – отмеченный наградами агент ФБР, который быстро поднялся по служебной лестнице. Движущая сила, не остановится ни перед чем, чтобы добиться того, чего хочет. Вопрос в том, чего он хочет больше: меня или дело?
Сама мысль, что я могу быть превыше всего для него очень сладкая на вкус, что я отталкиваю ее в сторону. Я никогда не была превыше всего для кого–то в своей жизни. Даже для своих братьев, клуб – превыше всего, но Винсент вызывает ощущение, что я стану для него всем.
Как будто я – это два разных человека. Один хочет уступить Винсенту и поверить его словам. Он смотрит на меня так, будто я – его все, будто он сделает ради меня все, и это опьяняет. На меня никто не смотрел так раньше.
Другая часть меня знает, что это слишком хорошо для правды. Что агент ФБР не сможет закрыть глаза на то, что я сделала. На то, что я сделаю. Будет ли он пытаться изменить меня? Не прошло и двенадцати часов, как я предложила убить десяток человек. С Винсентом или нет, это предложение все еще в силе.
Закрытые глаза никак не помогают шквалу чувств, которые обрушиваются на меня, я все равно чувствую его запах. Тонкий аромат его тела, смешанный с запахом нашего секса, головокружительный. Этот запах навсегда будет отпечатан в моей голове.
– Детка, посмотри на меня. Поговори со мной, пожалуйста, – открыв глаза, я пытаюсь прочитать его. Он всегда такой напряженный, но уверена, что он может легко читать меня. Битву, бушующую внутри меня, никак не скрыть.
– Хотел бы я сказать, что сожалею о том, что свело нас вместе, но не стану. Ничего из этого. Твой файл упал на мой стол, и я пропал. Я никогда не причиню тебе боль, Макензи. Ты можешь рассказывать мне все. Впусти меня, и я докажу тебе это.
Возможно, если я расскажу ему часть, он поймет, что мы никогда не сможем поладить – мужчина, который живет всю жизнь по букве закона, и я, устанавливающая собственные правила, которым следую.
– Я пошла в ВВС, потому что хотела летать. Знаю, это глупо, но я хотела, – говорю я, вспоминая, как лежала на заднем крыльце дома моих родителей, уставившись в небо, по которому пролетали птицы. Желая того же себе.
– У меня была не такая семья, как у тебя, Винсент. Мое детство не было наполнено воскресными обедами и походами в зоопарк. Мое было наполнено ничтожным отцом, который хотел сделать всех остальных несчастными вместе с ним, включая меня и мою мать. Он ненавидел то, что я не мальчик, и говорил мне об этом, каждый раз, когда избивал. Он был настолько жесток со мной и говорил, что это ужесточит меня, что было полной херней. Чарли просто нравилось, когда мы были в его власти. А потом я потеряла ее, мою маму. Врач сказал, что она упала с лестницы и сломала шею. А я была слишком труслива, чтобы рассказать им правду.
– Тебе было четырнадцать, когда умерла мама, Макензи.
Похоже, он не просто прочитал мой файл, но и запомнил его.
– Не важно. Я не защитила ее, как иронично, потому что именно этим я занималась в ВВС. Я просто научилась этому слишком поздно. Я пошла туда, чтобы научиться летать, но была слишком маленькой. Я была хороша в стрельбе, по сути, была самой лучшей. Поэтому именно этим я и занималась. Я лежала на стенах, защищая наши базы. Затем меня вызывали на несколько срочных заданий для морпехов, и после этого они похоже стали вызывать меня раз за разом снова. Я служила в ВВС, но Лукас – През – служил морпехом, и был командиром нашего отряда. В итоге, я стала работать с ними чаще, чем с ВВС. Впервые в жизни я почувствовала свою принадлежность, как будто у меня была семья. Та, которую я защищала, и я не хотела больше облажаться. Но как видишь, мой образ жизни имеет неясные очертания на всем пути. Я не вижу все черным или белым, как ты, Значок.