Наживка для крокодила
Шрифт:
– В номера люкс!
– Что здесь?.. – Лицо администратора стало малиновым и напоминало улыбку Минотавра.
– Здесь происходит проверка паспортного режима и розыск преступника, скрывающегося в санатории, – я сверкнул удостоверением.
На втором этаже уже слышались крики и визг – участковые вторглись в чужую личную жизнь. Я двинулся по следам. Администратор, пугая меня какими-то звонками в ГУВД, едва поспешал за моим скорым шагом.
Через открытую дверь одного из номеров я увидел мужика, похожего на того, что рекламирует пиво «Толстяк», а рядом с ним – двух девиц. Нет необходимости
– Вы что, гады, оборзели, что ли?!
– Так, пятнадцать суток у тебя есть, – констатировал участковый.
– Вызовите милицию!!! – завизжал толстяк.
– А мы кто? – улыбнулся второй милиционер.
– Вы знаете, кто я?! Вы представляете, что с вами будет через час?! Я – депутат городского Совета! – и толстяк, увидев во мне истинного виновника своего срама, победоносно впился в мое лицо ядовитой ухмылкой.
Вот так. Полный депутатский иммунитет против моих милицейских инсинуаций.
– Прекрасно, – я повернулся к сотруднику, листающему паспорт. – Саша, запиши его домашний адрес. Задерживать гражданина депутата мы не имеем права. Он – представитель нашей власти. Но по приезде в отдел позвонишь ему домой и от моего имени сообщишь жене, где он находился в это время и чем занимался. Фамилии девушек тоже на карандаш. Если нет восемнадцати, я съезжу в горсовет, предупрежу председателя, чтобы не доверял господину Бигуну решение вопросов, касающихся детей и образования. А администратор едет с нами. У него депутатской неприкосновенности нет.
С документами задержанных в руках мы стали спускаться по лестнице. За нами поспевали, наступая друг другу на пятки, начальник санатория, «толстяк» и девицы. Кажется, авторитет лечебницы, как и ее руководства, пошатнулся довольно основательно.
Оставив участковых вместе с группой преследования, я отвел администратора в сторону.
– А ведь я тебя просил только журнал посетителей полистать… Не помнишь мой звонок по телефону?
– Айн момент! – взвился тот. – Я сейчас все сделаю!..
– Я сам сейчас все сделаю, – успокоил я его.
Девочки на самом деле оказались несовершеннолетними. Хотя, признаться честно, я на это и не надеялся.
Когда малолетки были погружены в «шестерку», дрожащий от ужаса депутат Бигун отпущен на свободу, а администратор с местным участковым доведены до состояния инфаркта, мы решили возвращаться обратно. У меня под мышкой удобно располагался журнал учета прибывших посетителей. За ним завтра должен был прибыть сам администратор, который даже понятия не имеет, какую роль ему я уготовил. А я решил сделать то, к чему стремится любой опер, – заточить фигуранта под себя. Лишний «дятел» в санатории мне не помешает. А то у меня как-то слабовато с агентурой в этом районе… Администратор останется «на крюке» до тех пор, пока протоколы допроса девиц будут лежать у меня в сейфе. Если заерепенится, то позвоню Бигуну. Тот ему быстро объяснит, «что с ним будет через час». Кстати, Бигун – тоже удачно «срубленная» фигура. Его визитка лежит в кармане. Пусть лежит. Есть не просит.
Впереди опять
– Он его теперь до вечера дро…ть будет, – Витька кивнул в сторону «гибэдэдэшника». – Знаете, как этот сержант «ручник» проверяет? Заставляет владельца сесть в машину и затянуть ручной тормоз, а сам сзади начинает толкать. Если машина не сдвигается с места – тормоз в порядке. Но обычно сдвигается… Нет, до вечера, не меньше.
Глава 7
Август – лучшее время для отдыха и лечения в санатории. Кто только ни отдыхал в Бобылево с двадцатого августа по первое сентября!..
Лежащий передо мной журнал бесстрастно раскрывал тайны пребывания в санатории. Помимо нескольких депутатов городского и областного советов, в джакузи Бобылево расслаблялись даже мэр и начальник нашего ГУВД. Славное местечко. Вот и вся демократия. Что-то я не могу при всем желании обнаружить здесь фамилию Гольцова, или даже Обрезанова. Рылом они не вышли. Про себя я вообще молчу.
Однако кое-что раскопать мне удалось. И первое, что меня заинтересовало, была личность некого Алтынина, который въехал в санаторий двадцать второго числа, а выехал двадцать четвертого. Фамилия очень знакомая, но не более того. Связать ее с каким-либо конкретным событием оказалось трудно.
Сняв трубку, я набрал номер администратора санатория.
– Вас Горский беспокоит…
– Господи, Андрей Васильевич, какая радость! Чем могу быть вам полезен? Мне подъехать, или так расспросите?
С чего это он так расстилается?..
– Подъезжайте завтра, а сейчас я прошу вас напрячь память…
– Сию минуту.
– Не перебивайте, это нетактично. Вспомните одну молодую и очень симпатичную девушку, которая гостевала в вашем притоне в последней декаде августа. Она должна была прибыть в сопровождении мужчин, и, как мне кажется, она не совсем этому радовалась. Пробыла она у вас три дня.
Удивительно, но он вспомнил! Он вспомнил, как «девушка по имени Ольга приехала с тремя молодыми людьми». Но это все, что он помнит. Врет! После того как я пообещал сообщить Бигуну, что его «подставил» он, администратор, на свет всплыла одна фамилия. Черканув на календаре карандашом, я, не попрощавшись, положил трубку.
Я не успел даже убрать руку с телефона, как раздался звонок. От неожиданности я вздрогнул и столкнул локтем на пол стопку листов.
– Тьфу, черт!..
Не черт, Обрезанов.
– Зайди-ка ко мне, Андрей. Наши воробушки с авторынка прилетели.
Если честно, сил уже не было. Кажется, бессонная ночь выходила боком. Хотелось лечь на раскладушку, накрыться курткой и закрыть глаза… Эта картина настолько явственно встала перед моими глазами, что я даже на мгновение потерял над собой контроль и мною овладела сладостная дремота. Нет, прилечь не удастся. Взбадривая себя, я резко кашлянул и растер лицо руками.