Нажмите ВВОД
Шрифт:
Стюарт задавал обычные вопросы, я отвечал, хотя чувствовал себя очень уставшим. Потом Стюарт ответил на несколько моих вопросов, и я узнал, как долго пробыл в больнице и что произошло.
— У вас начались непрерывные приступы. Честно говоря, не знаю, почему. Уже лет десять такого не было, и мне казалось, что все опасности позади.
— Значит, Лиза доставила меня сюда вовремя…
— Более того… Сначала она, правда, не хотела мне рассказывать… После того первого приступа она прочла все что смогла найти на эту тему, и всегда держала под рукой шприц и раствор «Валиума». Увидев, что вы задыхаетесь, она ввела вам сто миллиграммов,
Мы с доктором Стюартом знакомы давно, он знал, что у меня нет рецепта на «Валиум». Мы говорили на эту тему, когда я последний раз лежал в больнице. Но, поскольку я жил один, сделать мне укол все равно некому.
Впрочем, доктора гораздо больше интересовал результат: я все-таки остался в живых.
В тот день он не допустил ко мне посетителей. Я запротестовал, но вскоре уснул. Лиза пришла на следующий день. На ней была новая майка с изображением робота в мантии и академической шапочке. Надпись на майке гласила: «Выпуск 11111000000 года». Оказалось, что это 1984 в двоичном счислении.
— Привет! — Лиза улыбнулась и села на кровать. Меня вдруг начало трясти. Она посмотрела на меня встревоженно и спросила, не позвать ли врача.
— Не надо, — сказал я с трудом. — Просто обними меня.
Она сбросила туфли, забралась ко мне под одеяло и крепко обняла. Через какое-то время вошла медсестра и попыталась ее прогнать. Лиза выдала ей серию вьетнамских, китайских и английских ругательств, после чего медсестра исчезла. Позже я заметил, как в палату заглядывал доктор Стюарт.
Я почувствовал себя намного лучше и наконец унял слезы. Лиза тоже вытерла глаза.
— Я приходила сюда каждый день. — сказала она. — Ты выглядел ужасно, Виктор.
— Но я чувствую себя гораздо лучше.
— Сейчас ты и выглядишь приличнее, Но врач сказал, что на всякий случай тебе надо побыть тут еще пару дней.
— Наверное, он прав.
— Я приготовлю большой обед, когда ты вернешься. Может быть, стоит пригласить соседей.
Я долго молчал. Мы очень о многом еще не задумывались. Сколько это будет продолжаться между нами? Как скоро я начну заводиться от собственной бесполезности? Когда ей надоест жить со стариком? Я даже не заметил, с каких пор начал думать о Лизе как о неотъемлемой части своей жизни.
— Тебя так тянет провести годы у постели умирающего?
— Чего ты хочешь, Виктор? Я выйду за тебя замуж, если так нужно. Или буду жить с тобой в грехе. Предпочитаю грех, но если тебе будет лучше…
— Не понимаю, зачем тебе старый эпилептик. [65]
— Затем, что я тебя люблю.
Она произнесла эти слова в первый раз. Я мог бы задать ей еще несколько вопросов — вспомнить, например, майора, — но у меня пропало желание. И я переменил тему.
— Ты закончила работу?
65
В оригинале — an epileptic old fart.
Лиза поняла, о какой работе я говорю. Она наклонилась к моему уху и тихо сказала:
— Давай не будем здесь об этом, Виктор. Я не доверяю ни одному помещению, которое я сама не проверила на отсутствие «жучков». Но ты не волнуйся, я действительно все закончила, и последние две недели меня никто не беспокоил. Кажется, все обошлось, но я больше ни за что не полезу в такие дела.
У меня отлегло от сердца, но одновременно накатила усталость. Я пытался сдержать зевоту, однако Лиза почувствовала, что пора идти. Она поцеловала меня, пообещала в будущем еще много поцелуев и ушла.
Больше я никогда ее не видел.
В тот вечер, около десяти, Лиза взяла отвертку, еще какие-то инструменты и принялась за микроволновую духовку в кухне Клюга.
Конструкторы всегда заботятся о том, чтобы эти агрегаты нельзя было включить, когда дверца открыта. Это из-за опасного излучения. Но если ты хоть что-то соображаешь в технике и под рукой есть простые инструменты, обмануть защиту совсем не трудно. Для Лизы это оказалось куда как легко. Через десять минут работы она включила духовку и сунула туда голову.
Никто не знает, как долго это продолжалось. Достаточно, чтобы глазные яблоки сварились вкрутую. Затем она потеряла контроль над мускулами и упала на пол, потянув за собой духовку. Произошло короткое замыкание, и начался пожар.
Пожарная сигнализация, которую Лиза установила месяцем раньше, сработала вовремя. Бетти Ланьер тоже увидела огонь и вызвала пожарных. Хал бросился через дорогу, вбежал в горящую кухню и вытащил то, что осталось от Лизы, на лужайку перед домом. [66]
66
Пропущено: «When he saw what the fire had done to her upper body, and in particular her breasts, he threw up.»
Лизу срочно доставили в больницу, где ей ампутировали одну руку и удалили все зубы. Только никто не знал, что делать с глазами. [67] Потом пришлось подключить ее к аппарату искусственного дыхания.
На срезанную с нее майку, обгоревшую и окровавленную, обратил внимание санитар. Часть текста прочесть было уже невозможно, но сохранились первые слова: «Я не могу так больше…» [68]
Подробностей не знаю. Я сам узнавал об этом маленькими порциями, а началось все с беспокойства на лице доктора Стюарта, когда Лиза не пришла на следующий день. Доктор не сказал мне ничего, и вскоре у меня начался еще один приступ.
67
В оригинале: «The doctors there amputated one arm and cut away the frightful masses of vulcanized silicone, pulled all her teeth, and didn't know what to do about the eyes.»
68
Оригинал: «I can't go on this way anymore…»
Мои воспоминания о следующей неделе очень смутные. В памяти осталось, например, как я выписывался из больницы, но дорогу до дома совершенно не помню. Бетти отнеслась ко мне с большой заботой, а в больнице мне дали пилюли под названием «Транксен», и они помогали еще лучше: я глотал их, как конфеты, и ходил постоянно в тумане. Ел, когда заставляла Бетти, иногда засыпал прямо в кресле и, просыпаясь, подолгу не мог понять, где нахожусь. Часто мне снилась воина в Корее и лагерь военнопленных.