Нажмите ВВОД
Шрифт:
Подозреваю, что Осборн понял из сказанного примерно столько же, сколько и я.
— Короче, ваше мнение основано на оценке стиля программирования?
— Да. К сожалению, пройдет еще лет десять, если не больше, прежде чем суд будет принимать такие вещи всерьез, как, скажем, анализ почерка или дактилоскопию. Но если вы понимаете что-нибудь в программировании, вам достаточно одного взгляда. Предсмертную записку написал кто-то другой, и этот кто-то, кстати, чертовски силен. Записка вызывала завещание как подпрограмму, и вот его-то без сомнения написал Клюг. Он там, можно сказать, всюду оставил свои отпечатки. Последние пять лет он шпионил за соседями ради удовольствия, влезал в военные информационные банки, школьные записи, налоговые файлы и банковские счета. А каждый телефон в радиусе трех кварталов он превратил в подслушивающее устройство. Чудовищное любопытство…
— Он упоминал где-нибудь, зачем он это делал? — спросил Осборн.
— Думаю, он просто рехнулся. Возможно, он был психологически неуравновешен и склонен к самоубийству — все эти капсулы с наркотиками здоровья ему, конечно, не прибавляли. Он готовился к смерти, и Виктор оказался единственным, кого он счел достойным наследства. Если бы не эта записка, я бы поверила, что Клюг покончил с собой. Но он ее не писал. В этом я готова поклясться.
В конце концов мы избавились от Осборна, и я отправится домой заниматься обедом. Когда все было готово, пришла Лиза и снова с огромным аппетитом накинулась на еду.
Потом я сделал лимонад, и мы устроились в моем маленьком патио, наблюдая, как сгущается вокруг нас вечер.
Проснулся я посреди ночи, весь в поту. Сел в постели, обдумывая события прошедшего дня. Выводы мне совсем не понравились. Поэтому я надел халат, шлепанцы и отправился к дому Клюга.
Входная дверь снова оказалась открытой настежь, но я все равно постучал, Лиза выглянула из гостиной.
— Виктор? Что-нибудь случилось?
— Не уверен, — сказал я. — Можно войти?
Она кивнула, и я прошел за ней в комнату. У консоли стояла открытая банка пепси. Лиза уселась на свою скамеечку, я заметил, что глаза у нее покраснели.
— Что случилось? — еще раз спросила она и зевнула.
— Тебе, наверно, надо поспать, — сказал я.
Она пожала плечами и кивнула.
— Да-а. Я никак не попаду в фазу, и сейчас у меня дневной настрой. Хотя я привыкла работать в любое время и подолгу… Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать мне об этом?
— Нет. Ты уверена, что Клюга убили?
— Предсмертную записку писал не он. Следовательно, остается убийство.
— Я долго думал, за что его могли убить. Он никогда не выходил из дома, так что, видимо, его убили за то, что он сделал что-то такое здесь, со своими компьютерами. А теперь ты… Честно говоря, я не знаю, что именно ты делаешь, но, похоже, ты влезаешь в те же самые дела. Что если эти люди вернутся?
Она вскинула брови.
— Какие люди?
Я растерялся. Опасения мои оформились недостаточно четко и выглядели, наверное, не очень-то убедительно.
— Не знаю… Ты говорила… — какие-то организации…
— Значит, ты заметил, как отреагировал на это Осборн? Он решил, что Клюг наткнулся на какую-нибудь тайную операцию, или что люди из ЦРУ убили его, когда он узнал о чем-то секретном, или…
— Я не знаю, Лиза. Но я испугался. Вдруг то же самое случится с тобой?
Она неожиданно улыбнулась.
— Спасибо, Виктор. Я не хотела признаваться при Осборне, но меня это тоже беспокоит.
— И что ты собираешься делать?
— Остаться и продолжать работу. Я пыталась придумать, как бы себя обезопасить, но в конце концов решила, что тут ничего не сделаешь.
— Но хоть что-то можно предпринять…
— У меня есть пистолет, если ты это имеешь в виду. Но подумай сам. Клюга убрали среди белого дня. Никто не видел, чтобы кто-то входил в дом. И я спросила себя: кто способен прийти днем, застрелить Клюга, запрограммировать предсмертную записку и уйти, не оставив никаких следов?
— Кто-то очень опытный и хитрый.
— Вот именно. Настолько опытный и хитрый, что едва ли у меня будет шанс помешать ему, если он решит разделаться со мной.
И ее слова, и ее равнодушие к собственной судьбе меня просто потрясли. Но все же она признала, что беспокоится.
— Тогда нужно прекратить все это. Уехать отсюда.
— Ну уж нет. Я не позволю, чтобы меня гоняли туда-сюда, — ответила она, и в ее голосе я уловил жесткую нотку.
Я подумал о том, что мог бы сказать еще кое-что, но не стал.
— По крайней мере… запирай входную дверь, ладно?
Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.
— Обещаю. И я очень благодарна тебе за заботу. Очень.
Я подождал, пока она закроет за мной дверь, и, услышав, как щелкнул замок, побрел через освещенный луной двор к своему дому. На полпути я остановился, сообразив, что мог бы предложить ей переночевать в моей второй спальне. Или остаться с ней в доме Клюга.
Но потом решил не делать этого из боязни, что она неправильно меня поймет.
Только оказавшись в постели, я понял с огорчением и некоторым презрением к самому себе, что у нее были все основания понять меня неправильно.
И это при том, что я ровно в два раза старше ее.
Утро я провел на огороде, планируя меню на вечер. Мне всегда нравилось готовить, но ужины с Лизой стали для меня самым радостным событием дня. Более того, я уже считал их обязательными. Поэтому, когда около полудня я выглянул на улицу и увидел, что ее машины нет на месте, мне стало не по себе.
Я торопливо прошел к дому Клюга. Дверь опять была открыта настежь. Осмотрев дом, я ничего особенного не обнаружил, только в спальне на полу были аккуратно разложены стопки ее одежды. Все еще дрожа, я постучал в дверь Ланьеров, Открыта Бетти и сразу заметила, что я чем-то встревожен.
— Та девушка в доме Клюга… — сказал я. — Что-то произошло. Может быть, нам позвонить в полицию?
— А что случилось? — спросила Бетти, глядя поверх моего плеча. — Похоже, она еще не вернулась.
— Что ты имеешь в виду?