Назначенье границ
Шрифт:
— Аланы будут рады победить. С везиготами я могу разобраться. Франки нам при осаде укреплений не нужны, но с удовольствием разделят славу.
— Тогда прекрасные наследники столкнутся не в Толосе, где Бог им в помощь, а здесь. А Торисмунд не только сын Теодериха… он еще внук Беремуда Амалунга. И имеет права на престол и у остроготов тоже. Не напомнить тебе, где сейчас стоят остроготы? — напоминать нет нужды. На той стороне ручья, в лагере Аттилы.
— Он из-за этого ночью пропал?
— Нет… он пока ничего не понимает. Но ему найдется кому объяснить. Старого Теодериха, видишь ли, убили в спину… вернее не убили, толкнули. И он упал с коня и угодил под копыта своим же, — патриций прикрыл глаза. — Аттила не смог договориться с самим Теодерихом, но он купил кого-то в Толосе. Или нашел.
Часть — правда, отметил про себя Майориан. Насчет Теодериха командующий мог бы и не распространяться, Майориан, в отличие от него, на месте событий был. Лично. Это правда, но это дымовая завеса… и что же она прикрывает? Попробуем разобраться. Попробуем свалять дурака.
— Допустим, — прищурился он, — кто-то объяснит Торисмунду, как хорошо быть королем везиготов и остроготов. Союзных Роме везиготов и остроготов… — Теодериха-младшего, конечно, жаль, очень жаль, но подобный союз того стоит; впрочем, осиротевшего везигота мы прибережем. Будет Меровею сводным братом по приемному отцу. Он у нас маленький, примерно полтора меня, как же ему без папы? — А остроготам — как хорошо наконец-то избавиться от Аттилы.
— Торисмунд не будет нам союзником… И почему ты решил, что остроготам не нравится Аттила? Он им нравится. Больше он нравится разве что гепидам.
Нравится? Разонравится, если сделать все по-умному здесь и сейчас. Воевать можно не только мечом, но и словом, но и словом, ты же сам меня этому учил. А зная, где слабые места в доспехе соперника, управиться с ним не так уж и сложно. Остроготам не вполне нравится воевать с сородичами, остроготы не слишком добровольно примкнули к союзу с Аттилой, многие хотят мира и земли — и если вовремя сказать слово, пустить слух, отправить посланника…
— Аттиле изменила удача. От Аврелии его погнали, как щенка. Здесь его заставили прятаться. Пря-тать-ся, — на всякий случай повторил Майориан. — Непобедимого нашего. Осталось только добить. Здесь и сейчас. Что он тебе предложил, ради чего сейчас отступать?
Патриций открыл глаза, качнул головой.
— Это я ему предложил… Если мы его сейчас здесь добьем — при текущем соотношении сил — мы останемся без армии. Лицом к лицу с везиготами. С молодым королем — любым — которому нужно доказывать право на трон.
Вот так? Похоже, кто-то сильно устал… это неудивительно, учитывая годы, последние две недели… и способ, которым были проведены последние сутки. И похоже, что кто-то устал слишком сильно. Похоже, командующему надо отдохнуть. Отдыхать долго. До спокойной кончины в преклонных годах, лет так через двадцать.
— Если мы его отпустим, — медленно заговорил Майориан, пряча досаду, — весной он вернется со вдвое большими силами. Ты ручаешься, что Торисмунд не вступит зимой с ним в союз? Что так же не поступит Сангибан? Если не добить Аттилу сейчас, весной мы получим на голову их всех.
— Весной мы получим на голову только его… в Италии. А остальные будут смотреть. Весной мы получим на голову его… а он получит Маркиана [18] в подбрюшье. В этом году наши соседи не успели, в следующем успеют.
— А потом?
— А потом не будет потом.
— Объясни, пожалуйста.
— В этом году и меня застали врасплох, — пояснил патриций. — Закладываться на следующий я не рискую. Может быть, получится, может быть, нет… но Аттила не единственный, кто умеет бить в спину чужими руками… и я не так плох в этом деле, как некоторые мои знакомые из града Константина.
18
Флавий Маркиан, восточно-римский император (450–457).
— Ты понимаешь, что подумает Валентиниан? Что ему напоют до нашего возвращения? — нет, это со всех сторон безумие какое-то… и хуже всего, что командующий лжет. Не о планах, о причинах.
— Пока Аттила жив, не важно, что поют Валентиниану. Кстати, подумай и об этом… И о том, что нам не нужен сам Аттила, но очень нужны его люди.
— Сейчас я выйду отсюда, — тихо сказал Майориан. — Нанесу визит доблестному Атанагильду. Потом нанесу визит благородному Торисмунду — принесу ему свои соболезнования, а заодно и узнаю, где его носило ночью.
— Мне будет очень интересно, что он тебе скажет.
— Мне тоже очень интересно, что происходило ночью в долине. Очень…
— Ну ладно… Наш противник с той стороны ручья продал душу дьяволу. Буквально. Пять лет назад. Вчера это попытался сделать Торисмунд, но, к счастью, его вовремя угостили дубинкой. Это — хорошие новости. Плохие — тот, кого вызвал этот юный болван, все еще там. И вполне возможно, что даже одной смерти будет достаточно, чтобы мы все провалились… точно не знаю, куда. Если убьют одного из этих двоих дураков, это произойдет непременно. Ну и что ты будешь теперь делать?
Майориан похвалил себя за предусмотрительность: с пола упасть нельзя. Первым желанием было… нет, не сказать «что за бред?!». Зачем тратить время и слова? Тут кто-то сошел с ума, что ж, придется взять командование на себя. Аланов — на штурм, пусть отмывают позор предательства почетом победы над Аттилой. Везиготов — туда же. Пусть мстят за короля… а заодно и сокращаются числом, насколько возможно. Своих… ну, неприлично будет наблюдать со стороны, союзники не поймут такого фортеля, однако ж, есть способы сократить потери. И все будет хорошо, просто замечательно, а некий сошедший от праведных трудов с ума патриций, бывший командующий, посидит под охраной в шатре Майориана… и пусть благодарит, что его объявили больным, а не изменником.
Потом он все-таки призадумался. Чертовщина в долине творилась? Творилась. Он сам чувствовал, и только беседой с Богом спасся от глупого желания встать плечом к плечу с воинством павших. Было такое, было. Сам помнит. Безумие не заразно, а свои чувства Майориана подводили очень редко, и уж не вчера ночью точно.
Аттила громит храмы, убивает священников на алтарях, и вообще ведет себя так, словно взялся искоренить христианство. Это у него недавно началось… да, лет пять назад, не больше. До того ему было попросту плевать на чужую веру. Хорошо, продался Сатане — в это мы поверим, это похоже на правду. Ага, вместе с апостолами Петром и Павлом, которые сказали, что на разрушение Диводурума есть Божье соизволение… кажется, на небе те же хитросплетенные интриги, что и у нас на земле. И должность командующего предполагает и умение разбираться в этих интригах, очень похоже на то… интересно, а где же брать осведомителей? Ангелов вербовать? Святых мучеников? Ну, это мы потом выясним, в свободное время. Пока речь о более насущных вещах.