(не) беги от меня, малышка
Шрифт:
Думала, приду работать, спокойно подучусь, вольюсь в коллектив…
Ага. Влилась. По полной программе и по самую макушку.
Как только не утонула?
Все же, хорошо, что сразу с главным боссом начала работать. Вместе разбирались со свалившейся на компанию проблемой, вместе выкарабкивались.
Харитонов в то время думал, мне кажется, только о том, чтоб самому не слететь с теплого места, толку от него, кроме рыка и репрессий, не было.
Дело развивалось,
В юридический добавили еще две клетки, помощников юриста на первичные документы.
А я автоматически стала начальником.
Конечно, когда босс уехал обратно в Москву, на меня смотрели очень даже косо, предполагая всякие гадости, но мне было по барабану. Увлеченная новой сферой деятельности, тем, что нужно с нуля выстраивать работу отдела, а еще и очень вдохновленная окладом и премией, которые московский руководитель, похоже, лично распорядился назначить, исходя из московских зарплат, я буквально летала.
Жизнь наконец-то налаживалась!
Можно было планировать будущее, летний лагерь для сына, свой отпуск…
Столько приятностей!
А тут еще и командировка недельная в Москву!
Новый опыт, новые возможности!
Надо было довести дело до логического финала, согласовать документы по поставкам, и прочее.
Поехало нас несколько человек, и я в их числе.
Очень довольная и воодушевленная.
К тому же, надеялась встретиться с Григорием Юрьевичем ещё раз поблагодарить его за то, что так помог, так поддержал.
Бывают же такие люди!
Мне, на самом деле, несмотря на всякие жизненные трудности, очень много встречалось хороших, добрых людей.
Наверно, мой ангел-хранитель все эти годы незримо за спиной стоял, поддерживал.
Так я думала ровно до того момента, пока не вошла в кабинет еще одного из учредителей корпорации, сына главного акционера.
Григорий Юрьевич буквально накануне улетел по каким-то вопросам в Цюрих, и наша делегация должна была работать с его сыном, Петром Григорьевичем.
Мы ввалились в кабинет, огромный, с массивно-стильной обстановкой, я подняла глаза на хозяина и…
Буквально в ступор впала.
Рот сам собой открылся, сердце упало. Если б меня в спину не подтолкнули коллеги, я бы, наверно, соляным столбом так и простояла у двери.
Но меня буквально внесли в кабинет, в полном шоке, не сводя глаз с моего ангела-хранителя, я опустилась на стул…
И изо всех сил вогнала ногти в ладонь, приводя себя в чувство.
Сплю я, что ли? Опять сон вижу с его участием?
Боль в ладони подсказала, что это не так.
Все наяву.
И он тоже.
Мой ангел-хранитель.
Сидит
Посмотри же на меня! Посмотри! Это же я! Ты помнишь? Помнишь меня?
А он, спокойно здороваясь со всеми, знакомясь, перевел взгляд на меня, и…
Все.
Ни одной искры узнавания. Вообще.
Взгляд на мне задержался, конечно, но не на лице. Нет. Скользнул ниже, к груди, обтянутой строгой мужской рубашкой.
После родов и кормления я раздалась. И мало что указывало на тонкую девочку, которую он, наверно, мог помнить.
Да он и не помнил , скорее всего…
Такой боли, как в тот момент, когда поняла, что мой первый мужчина вообще не узнает меня…
Никогда не испытывала.
Даже, когда рожала его сына.
Я , уже понимая, что меня не помнят, не узнают, все же не могла остановиться, не могла оторвать от него глаз.
Пытаясь разглядеть… То, что видела раньше.
Того, кем он был раньше.
И не могла.
Не видела.
В этом холеном мужчине ничего не указывало больше на того смелого парня, что вытащил меня из горящего дома десять лет назад. А потом вернулся обратно. Спасать погибающих в огне людей.
Он сильно обгорел тогда, и я, не в силах оставить его, прекратить думать о нем, устроилась работать санитаркой в районную больницу, где он лежал.
У меня были три курса медколледжа. Взяли с удовольствием. Даже жильем временным обеспечили, потому что моё сгорело.
Я работала посменно с больнице, успевала учиться в колледже, безбожно пропуская пары, а еще бегала по инстанциям, собирая справки для восстановления документов.
И в любую свободную минуту забегала к нему. Моему герою. Моему ангелу-хранителю.
Его звали Петр Алексеев.
Забавно, что, зная фамилию хозяина «Мед-Эксп», мне даже в голову не пришло связать их. Ну мало ли Алексеевых в России? Больше , чем Ивановых, однозначно.
Сейчас, спустя десять лет, я не могу сказать, что это было. Что мной двигало? Благодарность? Любовь? Восхищение? Может, все вместе?
Наверно, все вместе.
Неважно.
Важно только то, что я с ума сходила. Смотрела, не могла насмотреться. У него было сильно обожжено лицо, но я не видела ожогов. Не видела струпьев на губах, не видела воспаленной розовой кожи на щеках и лбу. Нет. Он был красивый. Он был невероятно, нереально, просто до боли физической красивый!
Удивительно, как этого не видели другие?
Как этого не видела его девушка? Бывшая.
Она не смогла даже поцеловать его.
Я смогла.