Не бесите Павлика
Шрифт:
Наконец, повязка поддалась. Я ослабил ее до такой степени, что кровь прилила к посиневшим пальцам, и стало неприятно покалывать.
Тем временем Юля гремела где-то за стеной, пытаясь утрамбовать топор и пилу в маленький сарай, заваленный до отказа барахлом, ржавыми железками, мешками, ведрами.
Я по-новому накрадывал повязку, так чтобы не стеснять движений, и прислушивался к тому, что делает девушка, чтобы не пропустить момент, когда она вернется. Обижать ее не хотелось. Ведь старалась. От души пеленала.
В общем, каким-то
— Все убрала, — отрапортовала бойко и с шальной улыбкой на губах.
— Спасибо.
— Еще что-нибудь надо?
Я призадумался. Если скажу, что надо тепла и ласки, то есть все шансы сначала крепко получить по морде, а потом быть замотанным с ног до головы в очередную старую простынь.
Пожалуй, я не готов так рисковать.
…Но вот притвориться больным и поэксплуатировать бедную девушку. Чтобы она попрыгала вокруг меня, поухаживала…Это я запросто. Когда еще такой шанс представится?
Точно детский сад. Тем не менее мысль показалась забавной.
— Знаешь, — начал как бы нерешительно, — суп сварить бы надо…
В общем, это был явно мой день. Я сидел на крыльце, привалившись к грубо строганным перилам, а Юля скакала вокруг меня, готовая выполнить почти любую прихоть. Жарко — водички нальет, солнце сильно жарит — панамку принесет. Милейшая девчонка. Я даже простил ей то, что она почти лишила меня руки.
Любой мой каприз она исполняла чуть ли не с радостью, не кривясь. Казалось, ни что не может испортить ее благостное настроение. И в какой-то миг мне стало интересно, как далеко простирается ее терпение.
— Юль, — позвал, когда солнце уже клонилось к закату.
— Да? — она тут же появилась рядом, и я в очередной раз отметил, что на ней очень смотрится моя старая, растянутая футболка. Коленки эти острые, ободранные во время падения при нашем знакомстве выглядели так по-детски, непосредственно.
— Знаешь, мне очень неудобно это говорить, но есть еще одно дело, — произнес скорбным тоном.
— Какое?
— Не уверен, что стоит тебя об этом просить.
— Паш, прекрати! Я с радостью помогу.
От того, как она назвала меня по имени, внутри стало тепло и приятно.
— Забудь.
— Говори давай. Сделаю.
Ну-ну, нашлась тут смелая.
— Юль, не стоит.
— Говори! — потребовала она.
Ну хорошо, раз ты так хочешь. Едва сдерживая улыбку, скромно сообщил:
— Козу подоить надо.
— Че…чего? —Юля запнулась и тут же посмотрела на Агриппину, вяло пощипывающую травку неподалеку от крыльца.
Почувствовав, что речь идет о ней, коза оторвалась от своего занятия и посмотрела на нас. Вернее, на Юлю. Выразительно так посмотрела, от души. Будто оценивала.
Девушка нервно заправила прядь волос за ухо и нерешительно пролепетала:
— Это точно надо делать сегодня?
— Да. Ее
— Что, если денек пропустить?
— Тогда будет голосить всю ночь, спать не даст.
Знаю, пробовал. В тот же самый день, когда пса из дома на ночь выгнал. Вот они меня тогда в два смычка достали! Да так, что едва не послал всю эту лесную терапию далеко и надолго. А потом ничего, втянулся, привык. Даже полюбил и Бродского, и козищу. Разговаривал с ними, о жизни своей непростой рассказывал. Очень благодарные слушатели кстати — слушают, не упрекают, в глаза преданно заглядывают. Поприятнее в общении, чем некоторые люди.
— Ладно, не переживай, как-нибудь справлюсь, — начал подниматься с крыльца, но она схватила меня за руку, останавливая.
— Сиди. Я справлюсь.
— Уверена? — еле сдерживал улыбку, наблюдая за тем, как она, закусив губы, обреченно смотрит на козу.
— Нет. Но все равно сделаю, — упрямо нахмурилась гостья, и я ее даже зауважал в этот момент.
— Итак, где ведро? — спросила она, потирая руки по-деловому и в то же время нервно. В глазах светилась решимость и что-то еще. По-моему, изумление от того, что она вообще во все это ввязалась.
— Какое ведро?
— В которое молоко собирать.
— Юль, это коза, а не корова, — улыбнулся себе в бороду, — причем коза далеко не зааненская.
Да-да! Я разбираюсь в породах коз. От нечего делать прочитал старую, потрепанную в хлам книженцию, которую нашел под сундуком, когда пытался оттуда выковырнуть случайно провалившийся носок. Так что я не только хозяин крупного предприятия, но и дипломированный высокоинтеллектуальный фермер.
— И что теперь?
— Вполне хватит кастрюльки, — указал ей на табуретку, стоящую в домике, возле умывальника.
Девушка нахмурилась, проследила взглядом в том направлении, потом кивнула и зашла внутрь:
— Тут две кастрюли, — произнесла озадаченно, спустя десять секунд, — и какие-то тряпочки.
— Правильно. В эту, — указал на белую кастрюлю, у которой по бортику обкололась эмаль, — доишь. В этой, — кивнул на коричневую, сильно обожженную емкость, — моешь.
— Мою? — она подняла на меня растерянный взгляд, — руки?
— Нет. Не руки, — очень хотелось смеяться, глядя на то, как у нее глаза становятся все больше и больше, — вымя.
— Я должна ей титьки мыть???
— Ну а как ты хотела? Она весь день гуляет, по траве валяется. Конечно, надо мыть, если не хочешь, чтобы потом на зубах песок скрипел.
Юлька уставилась на козу, которая в этот момент упорно пыталась изогнуться и почесать себя около хвоста.
— Какой кошмар, — прошептала девушка, качая головой и обращаясь скорее к себе, чем ко мне.
— Почему же? И нам вкуснее, и ей приятно, — я продолжал строить из себя великого скотовода, — тепленькой водичкой обмыть, сухой тряпкой обтереть…