Не бойся волков
Шрифт:
— А наличные?
— Я не знаю, сколько у нее было наличными.
— А ты не видел ее сумочки?
— Она висела на крючке в спальне.
— А бумажник?
— Бумажника мы не обнаружили.
— Некоторые берут только деньги, — сказал Скарре, — перепродавать вещи сложнее. У некоторых грабителей нет связей. Скорее всего, он не хотел ее убивать. Возможно, его что-то испугало. Может, он незаметно проскочил на кухню, когда она вышла из дома.
— А потом она вдруг зашла обратно и заметила его?
— Да. К примеру. Нужно выяснить, на месте ли деньги. Она сама ходила за покупками?
— Она редко ездила в город и всегда вызывала такси. А продукты ей привозили на дом. Раз в неделю.
— Значит,
— Не знаю.
— Позвони ему, — предложил Скарре, — возможно, посыльному известно, где она хранила деньги. Если, конечно, Халдис ему доверяла.
— Полагаю, что доверяла, — ответил Гурвин, набирая номер посыльного. Поговорив с ним, ленсман сообщил: — Он говорит, что бумажник она держала в металлической хлебнице, которая стоит на кухне. Знаешь, а я ведь открывал ее — там лежало полбуханки хлеба, и больше ничего не было. Посыльный говорит, что бумажник у нее из красной кожи под крокодиловую, на «молнии».
Скарре вновь посмотрел на протокол:
— Здесь говорится, что поблизости от ее дома видели человека по имени Эркки Йорма. Расскажи мне о нем. И можно ли верить словам мальчика, который видел его?
— Это под вопросом, — вспомнив Канника, ленсман улыбнулся, — но если он говорит правду, то у нас появляется потрясающая версия. Вообще-то Эркки лечился в психиатрической лечебнице в Вардене, но недавно сбежал оттуда. А вырос он в наших местах. Иначе говоря, он вполне мог сюда вернуться и, возможно, бродит теперь по лесу где-нибудь неподалеку.
— Но вот способен ли он на убийство?
— Ну, с головой у него непорядок.
— Расскажи о нем. Кто он вообще такой?
— Молодой парень, примерно твоего возраста. Родился в Финляндии, в Валтимо. У родителей помимо него была еще младшая дочь. Он всегда был со странностями. Я уж не знаю, какой ему поставили диагноз, но живет он в своем мире. И так уже много лет.
— А он опасен?
— Этого мы не знаем. О нем столько слухов ходит, и я сомневаюсь, что все они правдивые. Он уже почти ходячая легенда, им по вечерам детей пугают, чтобы побыстрее загнать домой. Я и сам так поступаю.
— Но его отправили в лечебницу против воли. Следовательно, считают опасным?
— Наверное, он в первую очередь представляет опасность для себя самого. Просто каждый раз, когда в деревне происходит что-то плохое, во всем винят Эркки. И так было всегда, с самого его детства. А если его не обвиняют, то кажется, будто он жалеет, что не может взять на себя вину. И ради чего только он так себя ведет?.. И еще он разговаривает сам с собой.
— То есть он явно психически нездоров?
— Наверняка. И неудивительно, что именно Эркки появился возле дома Халдис в тот самый день, когда ее убили. Нечто подобное и раньше случалось. Однако его вину никогда не удавалось доказать. Он лишь бродит по окрестностям, будто дурное предзнаменование. Как та черная птица, которая в сказках предвещает смерть. Прости, я что-то отвлекся… — Гурвин вздохнул. — Я просто пытаюсь описать его так, как описал бы любой другой местный житель…
— И давно он заболел? — Скарре стряхнул пепел в стаканчик из-под кофе.
— Точно не знаю, но, похоже, он всегда таким был. Он всегда отличался от других. Такой странный. И людей чурается. У него никогда не было друзей. По-моему, он в них и не нуждался. Мать умерла, когда Эркки было восемь лет, и это, наверное, тогда и началось. После смерти матери отец увез Эркки с сестрой в Штаты, в Нью-Йорк, где они прожили следующие семь лет. Ходят слухи, что там Эркки отдали на обучение к волшебнику.
— К волшебнику? — улыбнулся Скарре. — То есть к фокуснику?
— Точно не знаю. Видимо, это кто-то наподобие колдуна. А когда они вернулись в Норвегию, поползли слухи, что Эркки обладает особым даром: якобы если он захочет чего-то, то это обязательно произойдет.
— Ну надо же! — Скарре недоверчиво покачал головой.
— Ты, конечно, будешь смеяться, но даже те, у кого котелок варит получше, чем у нас с тобой, могут много странного порассказать про Эркки Йорму. Например, Торвальд Хорн рассказывал, что, учуяв Эркки, собака у них начинала рычать, причем довольно задолго до появления самого Эркки. Пес будто издалека его чуял. Вообще-то пахнет от Эркки неприятно, он такой неопрятный. Рассказывают, что, когда он шел по дороге, лошади разбегались в стороны. Что рядом с ним останавливались часы. А электрические лампочки взрывались. И еще, что двери захлопывались сами собой. Эркки — словно ветер, который налетит вдруг откуда ни возьмись и развеет по воздуху листву. Да вдобавок и смотрит он так, будто пришел из другой вселенной, более развитой… Ты уж извини, — опомнился Гурвин, — что я о нем только плохое рассказываю. Но никакого оправдания ему я найти не могу. Эркки — человек во всех смыслах неприятный и мерзкий.
— Ладно, пусть Эркки — прекрасный фокусник, или притворщик, или же больной, — задумчиво проговорил Скарре, — но этого недостаточно, чтобы обвинить его в убийстве. Мы свяжемся с клиникой и поговорим с его лечащим врачом. Он наверняка сможет прояснить некоторые моменты. И мы в любом случае должны отыскать Эркки и узнать, что он там делал. А отпечатки пальцев на тяпке совсем плохие?
— Там отпечатки пальцев самой Халдис и два чужих, но смазанных. Вообще-то это довольно странно. Черенок у тяпки из стеклопластика, и ее собственные отпечатки прекрасно видны. Он не мог протереть тяпку, не смазав их. Но в доме мы тоже обнаружили множество отпечатков, а на крыльце — кровавые следы от обуви, и еще в коридоре и на кухне. Возможно, это следы от кроссовок. Рисунок на подошве очень четкий, надеюсь, он нам пригодится. Криминалисты подготовят слепки. Значит, убийство произошло в коридоре. Халдис стояла, повернувшись спиной к крыльцу, а убийца вышел к ней из дома. Может статься, в руках у Халдис была тяпка, а он выхватил ее. И, по идее, он должен был оставить целую кучу отпечатков. Не понимаю, зачем ему понадобилось убивать ее. Запросто мог взять деньги и сбежать, если, конечно, он полез к ней за деньгами. И Халдис не догнала бы его… Но я хорошо знал Халдис — она была упрямой. Готов поспорить, что она встала в дверях и решила его не выпускать. Я прямо так и представляю себе, — тихо сказал он, — как ее распирает праведный гнев.
— Но он мог пойти на убийство еще и потому, что Халдис узнала его. И боялся, что она на него заявит.
— Верно, — задумчиво согласился Гурвин, — а с Эркки они были знакомы. И когда он сбежал из клиники, то наверняка оказался на мели. Ему нужны были деньги.
Скарре кивнул.
— Но вряд ли ему досталось много, — продолжал ленсман, — она едва ли хранила в доме наличные. Все-таки жила она одна.
— Да. Но людей вокруг не было, поэтому она, скорее всего, не очень боялась, что ее ограбят. С ней прежде не происходило ничего подобного?
— Нет. К тому же она была смелой. Не удивлюсь, если она первой набросилась на него, размахивая тяпкой.
— В таком случае она могла и ранить убийцу.
— Ты видел фотографии ее тела?
— Да, я их просмотрел.
— Довольно неприглядное зрелище, правда?
Скарре мельком вспомнил снимки, которые ему прямо с утра пораньше сунули под нос, и почувствовал дурноту.
— А где живет отец Эркки Йормы?
— Он вернулся в Штаты.
— А сестра?
— И она тоже.
— Они не общаются с ним?