(Не) бойся зверя
Шрифт:
— Ты что?
— Да, да, я проведу выходные у него дома. Я буду там работать.
— Теперь это так называется?
— Ну, хорошо, не работать, а отрабатывать.
— Мать, ты меня пугаешь. Что отрабатывать-то? Хук справа или слева? — и она еще подтрунивает надо мной, зная, что я заранее опозорюсь в этом плане.
— Видимо, и справа, и слева, и снизу, и сверху, и под ним, и на нем и что там еще бывает?
— Понятно, — бросает чопорно и открывает другую дверцу шкафа. Достает оттуда сумку, а из сумки серебристую упаковку. А в упаковке что? Смерть Кощея? — На! — протягивает, а я хватаю и смотрю, но уже на нее в недоумении.
— Это что?
— Как это что? Незалетайка!
— В каком смысле незалетайка?
— В прямом, бестолочь! Пачка презервативов это!
— Пачка?
— Ну да, ты права, — снова зарываться в шкаф. Несколько секунд копошится что-то бурча себе под нос, — Ну где же она… а, вот! Пачки будет маловато! На упаковку!
— Мне это не надо, — протягиваю ей обратно. Откуда у нее столько? А главное, зачем? Хотя, похоже, она права, но такие штуки должны быть у Алекса. Ведь должны?
— Как не надо? Надо, я тебе слово даю, надо! Ты же не хочешь залететь? Рано еще!
— А если он не захочет с резинкой?
— А ты в темноте возьми и натяни ему!
— Как это?
— Ну вот так!
Хватает пачку, разрывает ее в секунду длиннющими ногтями, берет банан и…
На банане уже салатовый презерватив. Испанский стыд, мама родная. Такого унижения даже банан не ожидал.
— Если что презик флюоресцентный.
— И что это значит? Сертифицирован, качество норм?
— Он светится в темноте!
— Епона мать! Так скажи мне, Юля, какого черта мы платим за электроэнергию, когда у тебя полный шкаф светящихся гондонов? Может у него еще есть встроенный вайфай?
— Вайфай то тебе зачем?
— А тебе зачем столько резинок? Сто штук, Юля!
— Сто двенадцать, если быть точнее. Коробка и упаковка. Ну не смотри на меня так! Я их купила себе на выходные.
— Ну что ты с ними делать собиралась? Да еще и со светящимися? Ночью надуть и марсианам привет передавать?
— Вообще-то, они не все светятся. Здесь и ребристые, и с ароматом клубники и с дыней.
— Их еще и есть можно?
— Мм-м-м нет, Кать, не можно. Используй только по назначению. Сашка разберется, не волнуйся! Ты потом поймешь, зачем так много.
— Хочешь сказать, что оборотни столько это делают за раз?
— Ну не за раз, ты что, но за выходные легко. Оборотни очень любвеобильные и странные. И не все такие ужасные.
— Сказала девушка, которая создает духи, от которых все оборотни нос воротят.
— Ладно, ладно, за выходные и майские праздники легко.
— Майские уже прошли, Юль! Ты меня не успокоила. Я теперь волнуюсь еще сильнее. Ты что за подруга такая? Нет чтобы наставления дать, а ты в меня презервативами тычешь. Да и вообще, если все дойдет до секса, — а оно точно дойдет, ведь Александр Михайлович был очень убедителен, — Я думаю, у него есть эти чехлы ребристые, светящиеся и с ароматом летних грядок.
— Не надо рассчитывать на мужчину. На себя рассчитывай. А если ты залетишь? Прикинь, ему будет пофиг, заставит аборт сделать. А ты не захочешь, чувства там материнские проснутся и все такое. Мало потрясений в жизни было? Не думаю, что дурка по тебе скучает. А вот ты по ней?
— А если он надеть не захочет?
— Если ты научишься одному приему, то захочет. Вот берешь резинку, кладешь ее себе в рот и…
— Оставь уже в покое этот несчастный банан! — я в шоке, а эта стоит и ржет! — Я хотела его съесть вообще-то! И я не стану делать то что ты говоришь. Фу, Юля!
— Катя, Фас! На презики, поблагодаришь потом, — кидает мне и в рюкзак и отвлекается на приходящее смс. Глядя в экран, подозрительно хихикает. — Семё-ё-ё-ён.
— Ну конечно, — улыбаюсь ей. Давно не видела ее такую. Искренне счастливую. Влюбилась. Но спрашивать или утверждать не стану. Знаю, что начнет опровергать. Да и вообще, надо узнать побольше об этом Сёмене, что ли.
— Ты погляди! Ты погляди, гад чё пишет-то! « Киса, скинь видосик, где ты себя удовлетворяешь».
— Фу-у-у.
— Держи камеру.
— О нет, я не буду этого делать! Не заставляй меня быть третей в ваших отношениях!
— Катя, млять! Я только что позаботилась о твоем будущем, дала тебе все свои презервативы, а ты не можешь видосик снять, что ли? Возьми телефон! Когда я скажу, нажмешь на красный кружек и сделаешь пятисекундное видео.
— Ну Юль, за что ты меня втягивает в развратные игры? Давай я лучше тебе презики отдам?
Юлька игнорирует и бежит на кухню. Оттуда уже кричит мне и я, перекрестившись, иду в развратную обитель. А там Юлька. Сидит на столе, позвольте заметить голожопой! — Я, вообще-то, готовлю и ем за этим столом!
— Цыц! Не душни! — берет кусок мною приготовленного торта, скидывает халат в сторону, обнажая ногу, и опускает лямку, а-ля секси. — Давай!
Нажимаю на кнопку, находясь в ступоре, а Юлька начинает поглощать кусок торта и облизывать измазанные в креме пальцы.
Ровно через пять секунд я выключаю съемку.
— И что это было вообще?
— Он просил видео, где я себя удовлетворяю. Вот, пожалуйста. Ты же знаешь, как я люблю пожрать сладенького.
— Жрешь и не толстеешь, врешь и не краснеешь.
— Зато у тебя сиськи больше и не ты, а я сплю с таксистом.
— Он не таксист, а водитель и к тому же личный охранник.
— Да какая разница? Дай отправлю. Вот же дурачок! Не уже ли он думал, я ему себя обнаженную в ванне пришлю? — вообще-то, я так подумала!
— Поверь, Юль, он и на это видео сделает свои грязные делишки.
— Фу, Катя! Иди уже вещи собирай!
20 Катя
Утомительный час езды в тишине казался адом. Александр сидел рядом, но был запредельно далеко от меня. В своих мыслях. Я даже знаю, о чем он думает. Возможно, о том, как я просто взяла и продалась ему.