Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции)

Костиков Вячеслав Васильевич

Однако чем сложнее становилось положение русских школ, тем сплоченнее и самоотверженнее действовала русская зарубежная интеллигенция для защиты настоящего и будущего своего языка и своей культуры.

Борьба за русскую школу - лишь один из многочисленных примеров самоотверженности русских за рубежом. И именно в этом была характерная черта русской эмигрантской интеллигенции - ее озабоченность общественными делами, ее готовность к служению общему благу.

Индивидуализм как характерная черта интеллигента в значительно меньшей степени присущ представителям русской культуры. Англичанин, француз, немец, еврей, итальянец, оказавшись за рубежом в добровольном или насильственном изгнании, стремится прежде всего утвердить себя как личность, устроить

свою собственную жизнь, по возможности скорее изучить иностранный язык, получить местный паспорт. В этом одна из причин довольно быстрой ассимиляции этих народов. Я имел возможность много наблюдать, как быстро встают на ноги за границей, в частности во Франции, алжирцы, марокканцы, вьетнамцы, китайцы. И это при полном различии цивилизаций. Русские же, несмотря на общность европейской цивилизации, приживались за границей туго, медленно входили в жизнь, десятилетиями не могли материально встать на ноги.

Особенно это касалось интеллигенции. Ей не хватало особого "воздуха" русской общественной жизни, который, собственно, и сформировал русского интеллигента. Не хватало прежде всего привычной возможности работать для народа. Отсюда и в эмиграции тяга к созданию всякого рода комитетов помощи, общественных столовых, школ, детских лагерей, курсов, сиротских домов, пансионатов для престарелых - словом, тех учреждений, где можно было бы приложить врачующую руку к чужой беде. Несмотря на все распри, споры, политические разногласия и взаимные обвинения в предательстве, "воздух" русской эмиграции был пропитан идеями милосердия и общественной работы.

Но в эмиграции возможности для проявления общественного темперамента были весьма ограничены. Общественной активности интеллигенции не хватало простора, глубины, к которым она привыкла в России. И даже сами потрясения русской жизни, которые эмигранты могли теперь наблюдать только издалека, казались им исполненными огромной притягательной энергии. Письма эмигрантов этих лет друг к другу, своим друзьям, оставшимся в России, полны сетований на "обывательское болото эмигрантщины". Мало кто жаловался на трудности быта, на безденежье, на жизнь из милости. Жаловались на отсутствие смысла жизни, большого дела.

Большинство уехавших мучительно тоскуют по оставленному в России делу, ищут себе хоть какого-то общественного поприща, многие исподволь прощупывают возможности для возвращения. В этом отношении весьма характерным является письмо к А. С. Ященко от Георгия Владимировича Вернадского, сына академика В. И. Вернадского. Письмо относится к начальному периоду его эмиграции. Для исследователя русской эмиграции автор письма интересен еще и тем, что одним из первых начал заниматься разработкой "евразийства" философско-нравственного учения, объединявшего группу ученых и писателей и стремившегося идеологически обосновать наведение "мостов примирения" с большевиками. К "евразийцам" относились такие известные в эмиграции люди, как богослов и историк Г. Ф. Флоровский, блестящий филолог князь Н. С. Трубецкой, крупный русский философ Л. П. Карсавин *.

* Карсавин Л. П. (1882-1952) - религиозный философ. В 1922 году арестован ГПУ и выслан с большой группой русских философов, историков и общественных деятелей за границу. Работал в Ковно, Вильно, Париже, Берлине. В 1928 году получил кафедру в Литовском университете в Ковно (Каунас), где преподавал до 1946 года. В 1949 году арестован. Умер в 1952 году в лагерной больнице. Брат известной русской балерины Т. П. Карсавиной.

Письмо Г. В. Вернадского к А. С. Ященко характерно еще и тем, что в нем поднимается вопрос о книгах на русском языке - одна из постоянных забот русских за границей.

"Афины, 23 октября (5 ноября) 1921 г.

Многоуважаемый Александр Семенович (простите великодушно, если перепутал Ваше отчество). Давно я собирался Вам написать, узнать, не слыхали ли Вы чего-нибудь о Перми, Пермском университете и профессорах *. Я уехал из Перми осенью 1918

года (был последнее время профессором Таврического университета в Симферополе) и ничего с тех пор о Перми не слыхал, а очень бы хотелось знать.

Сейчас помимо этой просьбы у меня к Вам еще другая: отнестись доверчиво и дружественно к Афинскому русскому студенческому союзу, помочь этому союзу в его сношениях с берлинским отделением ИМКА **, где Вы, кажется, заведуете курсами.

* После защиты магистерской диссертации в октябре 1917 года в Петрограде Г. В. Вернадский в 1917-1918 годах преподавал в Пермском университете. Осенью 1918 года переехал в Крым. В 1920 году - начальник Главного управления по делам печати в правительстве, созданном Врангелем. Эмигрировал через Константинополь. В 1921-1922 годах работал библиотекарем в Афинах.

** ИМКА (YMCA) - Христианский союз молодых людей (Young Men Christian Association) - одна из благотворительных организаций, принявших активное участие в помощи русской эмиграции. Существует (с 1921 г.) одноименное издательство.

Афинский русский студенческий союз находится в особо трудных условиях по сравнению с другими русскими студенческими организациями (число членов союза сравнительно невелико, так как вообще русских здесь немного), помощи извне союз ниоткуда не получает. Союз налаживает здесь в скромных размерах книжную торговлю (для обслуживания своих членов и русской колонии вообще) и рассчитывает на содействие ИМКА. Пересылка денег из Греции сейчас очень затруднена, для посылки через банк маленькой даже суммы нужно особое разрешение, два дня толкаться в банке и пр. Между тем все члены союза днем где-нибудь работают и заняты. Может быть, берлинское отделение ИМКА может высылать книги для Русского студенческого союза в здешнее отделение ИМКА и Рус. студ. союз будет уплачивать стоимость. Или Берлинское отделение будет посылать русским студентам книги в кредит, а раз в 2 или 3 месяца русские студенты будут высылать деньги. При этом книготорговцы, конечно, должны делать скидку.

Затем, не может ли ИМКА прислать для библиотеки (налаживающейся очень туго) Рус. студ. союза немного книг бесплатно.

Простите, что затрудняю Вас этими просьбами, но хочется помочь хорошему начинанию.

А про Пермь, если что слышали, напишите мне непременно.

Всего лучшего, искренне уважающий Вас

Г. Вернадский" 12.

Георгий Владимирович Вернадский умер вдали от родины. О трагической судьбе своего отца он мог знать по крохам той информации, которая поступала на Запад по почти уже заросшим и разрушенным каналам связи между учеными. Можно только догадываться, какими наивными на фоне опустившейся над Россией долгой ночи казались ему некогда проповедовавшиеся им идеи "евразийства". Ведь большинство теоретиков "евразийства", уверовавших в реальность своих иллюзий и попытавшихся на собственном опыте проверить теории примирения с большевизмом, ждало горькое и чаще всего трагическое разочарование. На том конце "мостов примирения" их ждали аресты, ссылки, тюрьмы. Горькую чашу испил и главный теоретик "евразийства" профессор Петр Николаевич Савицкий. Какой страшный парадокс истории: Савицкий был арестован в Праге, освобожденной советскими войсками, и этапирован в мордовские лагеря. Нужно было быть человеком огромной духовной силы, чтобы не утратить веру в жизнь, в конечный ее смысл. Из ссылки до Запада дошло несколько стихотворений, написанных Савицким. Вот одно из них, относящееся к 1947 году.

Свет пятьдесят четвертой параллели!

Как ценишь этот краткий зимний свет,

Когда в глухие долгие недели

Ни электричества, ни керосина нет.

Как радуешься первому мерцанью

Едва занявшейся за тучами зари,

С каким невыразимым ожиданьем

Глядишь на темный лес и очерк рощ вдали.

Светлеет лес, и на душе светлеет.

Вот начинаешь буквы различать.

И душу пленную средь зимней стужи греет

Возможность вновь работать и читать 13.