Не буди дьявола
Шрифт:
Они еще несколько раз обсудили свои разногласия, повторяя уже сказанное и стараясь смягчить острые углы. Потом Стерн указал на часы, извинился и сказал, что ему пора.
– Вы отсюда ездите в город на работу? – спросил Гурни.
– Не больше пары раз в неделю. Я сейчас очень редко принимаю пациентов. У меня большая стоматологическая корпорация, я там больше задействован как председатель правления, чем как практикующий врач. На мое счастье, у меня хорошие партнеры и менеджеры. Так что большую часть времени я уделяю другим медицинским центрам и организациям – благотворительным и так далее.
– Ларри, дорогой…
На пороге появилась высокая, очень стройная женщина с миндалевидными глазами. Она указала на свои изящные золотые часики.
– Я знаю, Лила. Как раз провожаю гостей.
Она с улыбкой удалилась.
Провожая Ким и Гурни к двери, Стерн призвал ее не поддаваться чужим влияниям и предложил обращаться к нему еще. Пожимая руку Гурни, он вежливо улыбнулся и сказал:
– Надеюсь, нам еще выпадет случай поговорить о вашей карьере в полиции. Судя по тому, что написала мать Ким, это должен быть интереснейший рассказ.
Тут наконец Гурни вспомнил, кого ему напоминает этот человек.
Мистера Роджерса [3] .
Только вот жена у него как из гарема.
Глава 10
Совсем другой подход
Ким остановилась перед выездом на дорогу, хотя машин не было.
– Пока вы не спросили, – сказала она исповедальным голосом, – сразу отвечу “да”. Когда я договаривалась о встрече и предупреждала, что вы придете со мной, я кинула ему ссылку на статью Конни.
3
Фред Роджерс (1928–2003) – педагог, проповедник, автор песен, бессменный ведущий детской познавательной телепередачи “Мистер Роджерс и его соседи” (1968–2001).
Гурни молчал.
– Вы сердитесь на меня за это?
– Я чувствую себя как на раскопках.
– В каком смысле?
– Все время вылезают новые черепки, новые детали ситуации. Интересно, что же будет дальше.
– Ничего не будет. По крайней мере, я так думаю. А работа у вас тоже была такая?
– Какая такая?
– Похожая на раскопки?
– Отчасти.
Его работа нередко казалась ему собиранием пазла: находишь новые кусочки, раскладываешь, внимательно рассматриваешь выемки и цветовые пятна, неуверенно соединяешь друг с другом, надеясь сложить картинку. Иногда на это дается время. Но чаще приходится соображать на лету – например, когда ищешь серийного убийцу. Здесь нет времени искать и рассматривать фрагменты: отсрочка означает новые убийства, продолжение кошмара.
Ким достала мобильный, посмотрела на экран, потом на Гурни.
– Послушайте, я вот думаю… еще нет и трех… а не могли бы вы заехать со мной еще на одну встречу? – И не дав ему ответить, быстро добавила. – Это по пути и надолго вас не задержит.
– В шесть мне нужно быть дома. – Не то чтобы это было правдой, но ему хотелось обозначить какие-то рамки.
– Думаю, это не проблема. – Она набрала номер, потом замерла с телефоном у уха: – Роберта? Это Ким Коразон.
Минуту спустя,
– Кажется, тут сложностей не возникло, – заметил Гурни.
– Роберта с самого начала загорелась идеей документальных передач. Она не будет скрывать своих чувств и не упустит случая высказаться. За исключением, пожалуй, Джими Брюстера, она самый агрессивный наш информант.
Роберта Роткер жила прямо за деревней Пикок в кирпичном доме, больше похожем на крепость. Дом стоял в чистом поле, кое-как скошенном, чтобы сойти за газон. На поле не было ни деревьев, ни кустов, ни иной зелени. Вокруг дома возвышался шестифутовый сетчатый забор. За ним – камеры видеонаблюдения с равномерными промежутками. Массивные раздвижные ворота на электроприводе с дистанционным управлением.
Когда Гурни и Ким подъехали ближе, ворота открылись. Прямая гравийная дорога привела их к такой же парковке и кирпичному гаражу на три машины. У всех строений был казенный вид, словно их на самом деле занимала государственная контора. Гурни заметил еще четыре камеры: две на углах гаража и две на доме, под карнизами.
У женщины, открывшей парадную дверь, вид был столь же казенный. На ней была клетчатая рубашка и темные саржевые брюки. Короткие песочного цвета волосы не уложены: она явно не заботилась о своей внешности. Она посмотрела на Гурни немигающим, недружелюбным взглядом. Совсем как коп, подумал он, тем более что на поясе у нее красовался девятимиллиметровый “ЗИГ-зауэр” в скоростной кобуре.
Она пожала руку Ким – решительно и крепко, как пожимают руку женщины, работающие в традиционно мужских профессиях. Ким представила ей Гурни, объяснив, что это ее консультант, тогда Роберта Роткер коротко ему кивнула, затем отступила на шаг и жестом пригласила их в дом.
Это был типичный дом в колониальном стиле с холлом посередине. Но центральный холл был совершенно пуст – просто коридор от парадной двери к задней. По левой стене были две двери и лестница, по правой – еще три двери, все закрытые. Этот дом не спешил делиться своими секретами.
Хозяйка провела Гурни и Ким через первую дверь в скупо обставленную гостиную. По дороге Гурни поинтересовался:
– Вы из правоохранительной сферы?
– В высшей степени.
Странный ответ.
– Я имел в виду, вы работаете в правоохранительных органах?
– Почему вас интересует моя работа?
Гурни вежливо улыбнулся.
– Просто интересно, оружие на поясе у вас по долгу службы или это личное предпочтение?
– Не вижу разницы. И то и другое. Присаживайтесь.
Она указала на жесткую кушетку – вроде тех, что стоят в приемной клиники, где три раза в неделю работала Мадлен. Когда Гурни и Ким сели, Роткер продолжила:
– Это мое личное предпочтение – мне так комфортнее. Но одновременно это требование того мира, в котором мы живем. По-моему, долг каждого гражданина – смотреть в лицо реальности. Я удовлетворила ваше любопытство?
– Отчасти.
Она посмотрела ему в глаза.
– Мы на войне, детектив Гурни. Наша война – против тварей, не различающих добро и зло. Или мы их, или они нас. Такова реальность.