Не буди дьявола

Вердон Джон

Ким свернула на ухоженную мощеную дорожку и медленно поехала сквозь аллею из густых рододендронов. На выезде из аллеи дорожка стала шире: они подъехали к дому Руди Гетца – угловатому сооружению из стекла и бетона, мало похожему на жилой дом.

– Ну вот, – проговорила Ким нервно и возбужденно, останавливаясь у бетонных консольных ступеней, которые вели к металлической двери.

Они вышли из машины, поднялись по ступеням и уже собирались постучать, как вдруг дверь отворилась. Навстречу им вышел невысокий коренастый человек с бледной

кожей, жидкими седыми волосами и нависшими веками. Он был одет в черные джинсы, черную футболку и почти белый льняной пиджак. В руках у него был небольшой толстый стакан с бесцветной жидкостью. Гурни подумал, что он похож на продюсера порнофильмов.

– Привет, рад видеть, – обратился он к Ким с дружелюбием ленивого ящера. Потом смерил взглядом Гурни и изобразил пресную улыбку. – Вы, наверно, знаменитый детектив-консультант. Очень приятно. Входите. – Он пропустил их, стаканом указывая на вход. Затем бросил взгляд на серое небо. – Погодка-то дерьмовая.

Внутри дом оказался столь же резко современным и угловатым, как и снаружи: кожа, метал, стекло, холодные цвета, полы из белого дуба.

– Что будете пить, детектив?

– Ничего.

– Ничего. Хорошо. А вы, мисс Корасон? – Он произнес эту фамилию с таким подчеркнуто испанским акцентом, что вместе с ухмылкой это смахивало на приставание.

– Можно просто воды?

– Воды. – Он кивнул и повторил это слово, словно то была не просьба, а интересное наблюдение. – Хорошо. Входите, садитесь. – Он указал стаканом в сторону огромного, как в соборе, окна. В эту минуту в просторную комнату на удивление бесшумно въехала молодая женщина на роликах в обтягивающем черном трико – въехала и тут же исчезла за дальней дверью.

Гетц подвел их к шести креслам из матового алюминия, расставленных у овального акрилового кофейного столика. Рот его расплылся в подобии улыбки, ошеломляюще неприветливом.

Когда они уселись, через комнату вновь пронеслась девушка на роликах – и вновь скрылась за дверью.

– Клаудия, – объявил Гетц и подмигнул, словно раскрывая секрет. – Симпатичная, а?

– Кто это? – спросила Ким. Похоже, этот спектакль ее ошарашил.

– Моя племянница. Приехала в гости. Любит кататься. – Он помолчал. – Но к делу, да? – Улыбка мгновенно исчезла – видимо, время для болтовни прошло. – У меня для вас отличные новости. “Осиротевшие” заняли первое место в зрительском голосовании.

Ким, казалось, больше смутилась, чем обрадовалась.

– В голосовании? Но как вы…

Гетц ее перебил.

– У нас есть собственная система оценки предложенных программ. Мы делаем репрезентативную нарезку по материалам шоу, показываем подкаст достаточно широкой аудитории и получаем обратную связь. И суперточные прогнозы.

– Но какой материал вы использовали? Мои интервью с Рут и Джими?

– Фрагменты. Репрезентативные фрагменты. Плюс немного дополнительной информации, обозначить контекст.

– Но эти интервью я снимала на любительскую камеру. Они не предназначены…

Гетц

перегнулся через стол навстречу Ким.

– Этот вот “любительский” эффект в данном случае как нельзя кстати. Иногда необработанные записи – то что нужно. Они говорят зрителю: здесь честность. И ваш вид говорит то же самое. Вдумчивая. Открытая. Молодая. Невинная. Вот что сообщили нам зрители пробного ролика. Я не должен был вам этого говорить, но скажу. Ведь я хочу, чтобы вы мне доверяли. Они в вас влюбились. Просто влюбились! Нас с вами ждет большое будущее. Что скажете?

Ким уставилась на него, приоткрыв рот.

– Не знаю. Я… то есть они видели просто отрывок интервью?

– Ну, кое-где мы упаковали его в объяснения, чтобы обозначить контекст, – мы и в передаче так сделаем. Если вам интересно, наш тестовый ролик представляет собой часовое шоу, составленное из презентаций четырех программ, по тринадцать минут каждая. То есть в него вошло ваше интервью и три другие записи. Такого рода тестовые ролики называются “В эфир или в сортир?”. Некоторым это название кажется грубым. Но мы его взяли не просто так – оно пробуждает инстинкты.

Слово “инстинкты” Гетц произнес задушевным, чуть ли не благоговейным голосом. Хотите знать, в чем секрет успеха наших новостей? Он прост. Мы будим инстинкты. Когда-то телекомпании думали, будто новости есть новости, а развлечения есть развлечения. Ну и разорялись на новостных программах. Не подозревали, какой клад тут зарыт. Воображали, что новости – это голые факты, изложенные как можно скучнее.

Гетц снисходительно покачал головой, дивясь человеческой склонности впадать в иллюзии.

– И конечно, заблуждались, – улыбнулся Гурни.

Гетц одобрительно указал на него пальцем, словно учитель на верно ответившего ученика.

– Именно! Новости – они про жизнь, жизнь – про эмоции, а эмоции – это инстинкты. Страсть, кровь, слезы, восторг. А не сухие факты для чопорных маразматиков. Новости – это всегда конфликт. Отвали к едрене фене, понял? Сам отвали! Что ты сказал? Бамц! Бамц! Бамц! Простите за мой французский. Ясно ведь, о чем я?..

– Яснее некуда, – бесстрастно отозвался Гурни.

– Поэтому мы и назвали тестовую программу “В эфир или в сортир?”. Людям такое надо. Чтоб выбирать одно из двух. Чувствовать свою силу. Как император на гладиаторском бою. Лайк – пощадить. Дислайк – добить. Люди любят черно-белое. От серого одна морока. От нюансов всех тошнит.

Ким заморгала и сглотнула слюну.

– Так “Осиротевшие” получили лайк?

– Огромнейший лайк! – Ким хотела было еще что-то спросить, но Гетц ее перебил и продолжил: – Огромнейший лайк! Что мне лично особенно приятно. Вот что значит карма! Ведь это благодаря новостям о преступлениях Доброго Пастыря “РАМ-Ньюс” взлетели в топ. Это наши истоки. Вернуться к той же теме теперь, ровно через десять лет – как это метко! Кожей чую, это то что надо. А теперь предлагаю вам восхитительный ланч.