Не будите спящую ведьму
Шрифт:
— Вы уж, пожалуйста, без грубости. Дипломатично.
— Ага, — сказала Бланш и проверила "люгер", хорошо ли вынимается из кобуры на бедре.
— Ещё раз — не забудьте: только вы дойдёте до стены, мы все выходим. Так, на всякий случай.
— Да чего ты беспокоишься, Брент! С этими типами всё нормально. Как там? Ага! Кто против моего врага — тот мой друг. Здесь, на Персее, я думаю, поговорка работает на все сто. Так что… пошли мы.
Мы вышли не оглядываясь. Особого страха не было. Разве что боялись, как бы эти типы при виде нас не сбежали. Парни оказались не робкого десятка. Следовало вообще-то ожидать после краткой схватки с чудовищем и его прихвостнями. Парни даже не встали, а только перестали между собой переговариваться и принялись глазеть на нас.— Думаешь, справимся? — шепнула я.
— Если ребята крутые, я их окручу в два счёта, — пренебрежительно отозвалась Бланш.
— Девочки, не бойтесь. Мы уже
— Ата, что там с сеткой? — жадно поинтересовался Дирк, а где-то в далеком пространстве о чём-то недовольно заговорил майор и замолк после дружно и жарко высказанного: "Да ты что, Брент! Интересно же!"
Я медленно обошла страшенную голову, шлёпнула по руке Бланш, потянувшуюся потрогать мёртвого зверя. Среди достаточно монолитного рисунка, образованного чешуёй, чёрные, будто от запёкшейся крови, ромбы сети выглядели чужеродно. Я поднесла ладонь к чешуе, не прикасаясь к ней. Миг сосредоточенности — и мертвенно-холодная волна заколыхалась между моей живой и остывающей плотью. Вот оно что… Лисы — мудрые звери. Ещё только подходя к ним, мы заметили, как некоторые из них отбегают от кровавого пира к "акуле". Но ни один не подошёл к голове.— Это яд. Не знаю, какой именно, но разъедающий мгновенно. Сетка вошла в голову "акулы", и, думаю, она сейчас опускается к земле, пока не прорежет голову донизу.
— Уверена, что яд — не кислота?
— Уверена. На бесконтактный поиск чувствуется живое — не мёртвое.
Бланш молча отступила от монстра. Между тем люди на стене не спеша поднимались и так же неспешно, держась за верёвки "паутины", спускались к нам. Первым шёл крупный седоволосый мужчина — тот самый сноубордист с ультразвуковым манком, который болтался на серебристой цепочке, выглядывавшей из-под манжеты его лёгкой серой куртки. Куртку сноубордист накинул поверх комбинезона защитной расцветки в серо-мраморных тонах. Пожелай он исчезнуть в крошеве Звёздной площади — сделает это легко… За сноубордистом шёл крепкий паренёк в прикиде той же расцветки — гарпунёр-сеточник. Эти двое, спокойные, оба в чёрных очках на пол-лица, сильно отличались от последних троих — насторожённых, недоверчиво вглядывающихся в маленькую армию за нашими с Бланш спинами. Если с первыми двумя я ещё сомневалась, причислять ли их к военному племени, то про троих сообразила сразу — гражданские. И оделись они хоть и близко к маскировочным комбинезонам, но всего лишь в спортивные костюмы. Сноубордист остановился перед нами, шутливо изобразил полупоклон и произнёс чуть насмешливо и светски:— Добрый день, милые дамы!
— Привет, мальчики! — легко откликнулась Бланш. Легко-то легко, но я ощущала её пружинное напряжение: случись что — драться она готова.
Я же уже просчитала по меньшей мере три варианта, как можно уничтожить всех пятерых без потерь с нашей стороны, плюс прочувствовала странное сочетание страха и надежды от гражданских. И где-то стороной родилась уверенность, что с ними со всеми можно договориться. Поэтому, подыгрывая седому сноубордисту, я присела в шутливом реверансе, одной рукой "придержав край бального платья", а другую протянув для поцелуя. Мои предположения сноубордист оправдал. С той же насмешливой улыбкой он приложился к моим пальцам.— Матвей Иорданец к вашим услугам, леди.
— Ата Уиверн.
— Бланш Кремер.
— Позвольте представить вам наших спутников, дамы.
Мы-то позволили. Но рёв за нашими спинами и вслед за тем топот бегущего человека скомкали церемонию. Седой сноубордист присмотрелся к орущему.— Господи, не может быть!
Пыхтя, издавая через раз нечленораздельные звуки, к нам нёсся Барракуда. Чуть поотстав, спешил Ник Имбри. Наша группа застыла в растерянности. Затем, видимо, майор скомандовал на сближение, и ребята неспешно, прогулочным шагом снова направились к нам. Сноубордист вздохнул — мы с Бланш решили было, что он сейчас прикажет своим людям бежать немедля. И ошиблись.— Весьма любопытно, сударыня, — обратился он ко мне, — откуда вы мне так знакомы. И весьма прискорбно, что, кажется, пообщаться, беседуя по интересующему меня вопросу, не удастся.
— Оп-паньки! — не сдержала изумление Бланш. — Знакомы?!
А я поняла, что сейчас начну или зверски хихикать, или в голос рыдать. Нет, космос, конечно, местечко тесное. Но чтобы вот так, на планете, периферийной от большинства обжитых, абсолютно неизвестный мне человек, глядя в моё, совершенно чужое мне лицо, вдруг заявляет о знакомстве!.. Мда, мало не покажется никому. Однако, взяв себя в руки и закрепив дрогнувшие было эмпатоблоки, я заставила себя более рассудочно отнестись к заявлению Матвея Иорданца. И не последнюю роль в этом сыграли его чёрные очки. На первый взгляд любой бы решил, что предмет относится, скорее, к спортивным, нежели лечебным или декоративным. В таких очках хорошо мчаться на маленькой спортивной яхте по сверкающим океанским волнам. До второго, более внимательного взгляда додумался бы любой, поняв, что Матвей и его младший товарищ носят очки не снимая. Но этот любой лишь обнаружил бы, что очки прилегают к голове очень плотно. На третий, сканирующий взгляд я решилась, когда поняла: внимание Матвея Иорданца поглощено несущимся во весь опор Барракудой. Но — меня не пустили дальше тёмного пространства сразу за очками.— Леди, не надо этого делать, — проникновенно сказал Матвей Иорданец.
А паренёк повернулся ко мне, и по слегка выпяченным губам стало понятно: он сообразил, о чём речь. Строго организованное поле вокруг него чуть дрогнуло, но так неопределённо и легко, что я даже не сумела определить, удивился ли он, обеспокоен ли. Допыхтел орущий Барри и с теми же восторженными воплями принялся вытряхивать пыль с плеч Иорданца. Последний держался под дружескими выбиваниями необыкновенно хорошо, благосклонно выслушивая бессвязную речь на тему "сколько лет — сколько зим". Паренёк чуть отступил. Из чего я заключила, что с Барракудой он не знаком. Тут подоспел Имбри, легко отодрал от Иорданца восторженного Барри и кивнул:— Привет, бродяга! Никак не ожидал встретить тебя именно здесь!
— Взаимно, охотнички! Ник, шатун ты этакий, ты ж обещал, женившись, покончить с бродяжьей судьбой!
— А я и покончил! — улыбнулся Ник и обнял меня за пояс. — Но если жене хочется попутешествовать, я всегда готов сопровождать её.
— Леди — твоя жена?!
— Надеюсь, вы не успели поругаться в первую минуту знакомства? — с шутливым беспокойством спросил Ник.
— Нет-нет, — рассеянно проговорил Иорданец, чуть наклонив голову к Барракуде, который от избытка чувств перешёл на сириусский. Одновременно Иорданец явно следил за приближением военных. Наконец, жестом прервав Барри, он спросил: — Я не совсем понял. Вы пришли сюда в составе военной полиции?
— Точно. Цель — разведка. Надо было узнать, что происходит на Персее.
Немного отвлёкшись на руку Имбри, которая уверенно придерживала меня за пояс, я некоторое время размышляла, устраивать ли разнос нахалу. Но потом кое-что заметила, и маленькая семейная картинка перестала меня волновать: Иорданца наша с Имбри видимая идиллия встревожила до такой степени, что я наконец смогла запустить в его личное пространство ментальный щуп. Будто сунула щепку между плотно пригнанными досками. Сунула — и мгновенно "ушла"; затаилась под прикрытием поля Имбри. Теперь, если Иорданец и обнаружит "щуп", меня он может подозревать сколько угодно, но точно не скажет, кто именно готов в любой момент вскрыть его информационное поле как консервную банку. Когда подошли наши ребята, Бланш оживлённо болтала с тремя стрелками, а Имбри и Барракуда — с Матвеем Иорданцем. Все мы устроились на каменных обломках. Паренёк присел ближе к Матвею, но успевал прислушиваться и к компании Бланш. Стрелки оказались персейцами-колонистами, и более благодарных слушателей у Бланш, наверное, ещё не было. 49. Никогда не думала, что человек может так грандиозно и виртуозно врать! А Иорданец буквально светился всеми красками фантастического вранья! Впрочем, всё по порядку. Тем более что Матвей Иорданец оказался не человеком, а гуманоидом с планеты Драко, каковое название она носила на всех человеческих картах. Раса спокойных и несколько замкнутых гуманоидов внешне почти не отличалась от людей. Единственная метка драко у Матвея и его ученика Батиса пряталась под их странными, глухими чёрными очками — почти незаметная рябь атавистической чешуи на коже вокруг глаз. Вообще же, и чёрные очки — достаточно привычная примета драко. Правда, только молодых, ещё не умеющих справляться с особенностью организма — самопроизвольным поджогом всего, что доступно огню. Правда и то, что вне пределов своей планеты взрослые драко редко надевают очки… У этих двоих очки буквально вросли в кожу головы. И что-то замаячило в памяти: драко, птичий манок, Иорданец… Боюсь, воздух сквозь зубы я втянула слишком шумно, когда внезапно голову пронзила раскалённая игла боли и застряла в виске.