Не будите спящую ведьму

Радин Сергей

— Матве-ей… Я больше не могу… Удерживать его…

Узнав её, он почувствовал страшную злобу — внутренний огонь, уже угасавший, вспыхнул с новой силой, приправленный сильным чувством. Та самая девочка из академии, много лет назад винившая себя за несчастную историю любви.

— Держись, Герда. Через минуту мы выйдем — я помогу тебе. Консервируй его.

Говорить она не могла от сосредоточенности. Но поверила. Он понял опять-таки по глазам: они перестали вспухать, вернулись почти к нормальном виду. Он объяснил ей, что надо только дойти до люка, и она поверила, что они выберутся, хотя за его спиной впритык двигался монолит мертвецов, сдерживаемый только страшным жаром его тела. Они дошли почти до люка, когда позади, в напряжённо ощущаемом пространстве, что-то изменилось. Не среди трупов, а дальше — за ними. С усилием обернувшись, Матвей обнаружил, что за визор-стеной никого нет. Секундой позже в долгом безнадёжном вое зашлась Герда. Она исступленно тянула руки к наглухо закрытому люку и выла. А глаза её выпучивались, покрывались рябью, словно кто-то изнутри деловито проверял палочками прочность материала. Матвей тяжело взвалил сына на плечо и освободившейся рукой ударил женщину по лицу.

— Смотри на меня! Слышишь? Герда, смотри на меня!

Позади схватили халат на спине и тут же одёрнули руку: там, где ткань халата соприкасалась с телом драко, она уже начинала тлеть, готовая вот-вот вспыхнуть. Что Герда исчезнет через две-три секунды, оставив

лишь своё тело, Матвей уже не сомневался. Если он сначала надеялся, что удар по лицу приведёт её в себя… Её поддерживала лишь надежда, а без надежды Герда уже не могла сдерживать агрессивный напор зародыша. Мгновенный расчёт. Сейчас он сдерживает своего агрессора и блокирует такого же в голове сына. Плюс тратит часть энергии на поддержание жара, отпугивая невольных убийц, ставших таковыми стараниями мерзавца Кейда. Если переключиться на Герду и уничтожение люка, защитная блокада будет прервана — и… Снова за спиной что-то изменилось. Матвей обернулся: мутанты переходили в следующую стадию. Некоторые уже обзавелись квадратными челюстями и оживлённо внюхивающимися в воздух чуть вывернутыми по-ящеричьи ноздрями. Что-то он ещё заметил — связанное с руками, но уже было не до того. Секунды мчались. Для метаморфозы мутантам нужна пища. И они искали её гораздо активнее, чем ранее. Три факта соединились. От давления изнутри Герда плакала, но держалась!.. Первая хорошая новость. Матвей быстро закрыл её глаза. Раз, два, три вдоха — три порции энергии. Хватит! Минуту она продержится! Драко поставил сына перед Гердой, заставил её обнять мальчика, чтобы не упал. Они хотят жратвы?! Они её получат!.. Иорданец влетел в толпу чудовищ, как волк в стадо овец. Они ещё мутировали — он находился в отличной форме, подпитываемый яростью (в это гадство меня хотят превратить?!) и бешенством (моего сына вы не получите!). Он прошёл по кругу, убивая каждого второго-третьего, намеренно пуская кровь, чтобы уроды чувствовали сладкий запах — и жрали, отвлекаясь от настоящих живых. Они становились оживлённее — он чувствовал эту стадию их метаморфозы. И тем сильнее и стремительнее бил его почти горящий кулак по изменяющимся голодным мордам. Сделав круг, Матвей вновь очутился рядом с Гердой и сыном. 52. Если бы не сжигавшее его тело бешенство, он, наверное, оторопел бы и промедлил: Герда, с торчащими из глаз иглами, крепко держа Батиса за грудки — на весу, бессознательного! Ноги мальчика не касались пола! — тянула его к себе медленно и сладострастно. Последнее показалось, наверное, оттого, что её раззявленный рот оквадратился, словно она собиралась целиком запихать в рот яйцо вкрутую. Мгновения бывают очень долгими. Как это. Иорданец буквально услышал мучительный крик пожираемой изнутри Герды и увидел её превращение в монстра. Он ударил ногой в висок, просто сбивая голову с тела. Он этого безумно хотел и получил. Вторым прыжком он подхватил тело сына и отодрал от его халата прорвавшие ткань когти падающего трупа, изуродованного мутацией. На всё про всё оставалось не так уж много времени. Уложив сына подальше от мутантов и проёма, Матвей прикинул толщину дверного люка в потолке. Собрать небольшой концентрат разрушительной энергии может каждый совершеннолетний драко. Но драко, обученный в академии энергогностиков, делает такие вещи мгновенно. Итак, на секунду оставив тылы в опасности, Матвей устроил маленький взрыв за пределами дверного люка в потолке. Его не волновало, что там может кто-то оказаться: друг моего врага — мой враг. Сейчас можно исповедовать только это кредо. Дверной люк вдавило в комнату-аквариум. Грохнул он, покалечив пирующую на трупе компанию монстров. С брезгливой жалостью слыша стоны и мычание раненых, придавленных люком, Иорданец деловито разглядывал прямоугольный проём в потолке. Путь открыт. Осталось добраться до порога. Странный металлический лязг, постепенно ускоряющийся ритм заставили на всякий случай отойти от проёма. Вовремя. Видимо, лаборанты оставили каталки у стены, не поставив их на тормозную систему, а взрыв заставил пол содрогнуться и стронул каталки с места. Они посыпались с потолка с суховатым грохотом и прищёлкиванием, калеча и убивая ничего не понимающих монстров, которые неосторожно приблизились к живым в надежде полакомиться свежатинкой. Сердце Матвея больно вздрогнуло. Здесь, внизу, каталки ещё дребезжали, подпрыгивая и ломаясь. Но наверху одна повисла, зацепившись рамой колёс за другую, упавшую поперёк проёма. Драко ногами расшвырял лёгкие каталки и попробовал дотянуться до висящей. Если подпрыгнуть, уцепиться можно. Но тогда Батис останется в этом гадюшнике. Подсоединить к висящей каталке ещё одну из тех, что валяется здесь? А выдержит ли поперечная каталка? Сзади в правое плечо вкогтилась лапа — вкогтилась в прямом смысле: когти стоящего уже перед Матвеем монстра сразу вошли в плоть. Глядя на мелко подрагивающие иглы в чёрных от крови глазах, Иорданец ощутил, что ещё немного — и он погрузится в тёмную пропасть безумия. Спасло тёплое, живое тело сына, на которого он наткнулся, пятясь. Мельком и, казалось бы, ненужно Матвей вспомнил о Зое. Надо же, когда и в каких обстоятельствах встретились… И резким толчком назад выдрал плечо из когтей монстра, чьи иглы уже нацелились впиться в его лицо. Зоя!.. Она владела знаковой энергосистемой — той, что преподавали на старших курсах для особо одарённых. Зоя импровизировала гениально. Как-то, уже будучи с ним в бегах, она шутя сказала: "А что здесь такого? Только меняй конфигурацию пальцев, преобразуя энергию, — и делай с миром что хочешь!" Монстры передвигались всё оживлённее. Ещё немного — и они захотят отнять потенциальную добычу того чудища, что щёлкал квадратной челюстью перед Матвеем. Иорданец пока ещё неуверенно, но быстро шевельнул пальцами свободной левой руки и сунул ладонь под выпирающую челюсть монстра. Урод щёлкнул зубами, но снова вцепиться в жертву не успел. Иглы в глазах резко обвисли, а затем рухнул и мутант. Получилось… Матвей недоверчиво оглядел собственные пальцы и обнаружил: как набрал воздуху для вдоха — так до сих пор не выдохнул. "Порция милосердия" — так называла Зоя эту пальцевую комбинацию. "Порцией" пользовались в экстремальных условиях, когда человек умирал от недостатка энергии и необходимо было срочное вливание. Матвей комбинацию перевернул, начал её в обратном порядке и получил то, на что надеялся и во что, по сути, не верил: забрал у мутанта энергетическую оболочку. Два монстра бросились было к упавшему в надежде поживиться, но отпрянули: тело, лишённое абсолютно всех эфирно-энергетических оболочек, гнило на глазах. Пятясь от них к висящей каталке, Матвей поспешно ввёл полученный энергоконцентрат в подхваченного сына. Батис уже неуверенно, но стоял на ногах, чем обеспечил свободу действий отцу. Следующий монстр, уже намного быстрее рванувший к ним, тоже повалился в сторону. Пылающий огнём адреналина Иорданец временно превратил сына в безмозглого, но послушного зомби.

— Хватайся и лезь!

Подтянув сына за пояс, он швырнул его вверх. Батис легко ухватился за верхнюю часть висящей каталки. Та чуть дрогнула — и словно закрепилась. Мальчишка медленно, но без остановки вскарабкался до самого проёма. Прежде чем он пропал из виду, Матвей приказал:

— Жди меня там!

Подрагивающая каталка замерла: Батис вылез полностью. Убивая следующего монстра и вытягивая энергию из подбегающего, Иорданец мельком подумал: случись что наверху — сыну помочь не сможет. Быстрее бы!.. Монстры окружили Матвея так плотно, что он уже не мог замахиваться. Звериным чутьём загнанного драко уловил идеальный момент для прорыва. Отключённые в трансе мозги и стопроцентно мышечные реакции позволили ему сделать то, на что, будучи в здравом уме, он никогда бы не решился. Только что он бил вынырнувшего перед ним монстра, ломая ему хрящ широченного носа; только что — чисто машинально — скачал с него энергию, как вдруг… Монстр упал перед ним и почти на него, будто молясь новому мессии. Иорданец шатнулся в сторону. Из-за его спины сунулся другой — к падающему: добить, сожрать!.. Драко прыгнул на спину склонившегося, оттолкнулся, сваливая неожиданную опору, — перепрыгнул на плечи другого. Голые ноги заскользили было на халате, поехавшем с плеча подавшегося в сторону монстра… Матвей цапнул перекладину снизу каталки и подтянулся. Левую стопу ожгла сильная боль. Под ногами взревели, и он заторопился, хватаясь за удобные брусья каталки. Опомнился лишь наверху и обнаружил, что бьёт кулаком по застрявшей в проёме каталке — свалить её, чтобы ни одна морда не пролезла следом. Сын безучастно стоял у стены. И — никого по обе стороны коридора. Обе каталки, и застрявшая, и зависшая, провалились в "аквариум" с глухим металлическим лязгом. Иорданец встал на колени и присмотрелся к происходящему внизу. Он знал, что монстры оживут на некоторое время, точнее, насланные паразиты попытаются жить. Про двадцать минут он не знал. А они закончились. Люди, изуродованные Субстанцией до неузнаваемости, начали падать. Через минуту Иорданец тупо и бездумно созерцал неподвижный кровавый могильник. Ещё через минуту до него дошло, что эти твари для него более не опасны. Но есть другие — в нормальном, человеческом обличье. В первую очередь он отыскал встроенный в стену шкаф с одеждой для лаборантов. Затем пробудил сознание Батиса, и они переоделись. Телепатией он не занимался с тех пор, как расстался с Зоей. С нею общаться было легко: даже гуляя, они могли, не глядя друг на друга, продолжать болтовню ни о чём — очень важный разговор влюблённых Но сейчас он сел у стены, потянув за собой сына, ошеломлённого и перепуганного.

— Батис, помоги.

Помощь, в общем-то, не очень нужна, но мальчишку следовало переключить — и немедленно. Впрочем, помощь не нужна в поиске, но в последующих шагах спасения Батис просто необходим.

— Ищем оллфагов.

И они закрыли глаза и открыли внутреннее зрение. И увидели графическую коробку лаборатории Кейда, словно в примитивной компьютерной игрушке. Матвей Иорданец и впрямь специализировался на орнитологии. И оллфагов в самом деле нашёл на одном из спутников Гарпии. И захватили его вместе с этими птичками, спавшими в клетках, помещённых в крио-контейнеры. Катер Иорданца никто не удосужился хорошенько обыскать. Пираты бегло просмотрели его на предмет ценных вещей, а ящики с видимой сквозь окошечко пернатой тварью отправили на склад с ненужными предметами, изъятыми у похищенных бедолаг. Как и все отобранные вещи, контейнеры подлежали со временем уничтожению. Но пока они стояли на месте. Нашёл место Матвей. Легко. Просто представил, что обхватывает ладонями контейнер, чтобы поднять, — и внутренним зрением его притянуло в отсек, где остался его собственный слабый, но ещё ощутимый ментальный след. Он коснулся руки сына.

— Нашёл.

Теперь очередь Батиса. Старшего сына Иорданец уже целенаправленно готовил к академии. В отличие от него самого, Батис имел все шансы стать ещё более сильным энергогностиком: умный, в хорошем смысле расчётливый, вдумчивый, на лету хватающий знания, он развивался так стремительно, что ещё немного — и сравнялся бы в знании энергогностики с отцом. И уже была у Батиса фишка, которую отец не только одобрял, но и помогал развивать. Мальчишка умел входить в сознание живности. Если в работе с животными у него получалось лишь видеть их глазами и чувствовать то, что они испытывают, то с птицами дело обстояло несколько иначе: при определённой точке концентрации Батис манипулировал сознанием птиц. Поэтому Матвей и взял сыновей на спутники Гарпии. Младших — чтобы ощутили азарт поиска. Старшего — чтобы научился волевой охоте на пернатых, самых плохо поддающихся воздействию в их уголке Вселенной. Кто же знал, что за ними уже следили. … Батис сосредоточился и не замечал, как отец потихоньку делится с ним энергией. Одновременно Иорданец с тревогой приглядывался к сыну: сможет ли мальчишка выполнить то, что на гарпианских спутниках у него получалось шутя? Здесь задача потруднее. Оллфагов в местах обитания можно разглядеть, пользуясь оптикой, — здесь возможно только внутреннее визуальное наблюдение. Там они в сознании — здесь их разум спит в криогенном сне. Там они на свободе — здесь заперты в герметично закрытых ящиках. Совершит ли мальчишка чудо? Может, Матвей слишком многого ждёт от сына? Тонкие, жёсткие пальцы Батиса впились в ладонь отца. Внезапно мальчик перестал дышать. Иорданец обмер от ужаса. Но потом прочувствовал, что жёсткая хватка пальцев, вцепившихся в его ладонь, не ослабла. Вместо вздоха облегчения Матвей послал сыну ещё порцию энергии, а затем по невидимому лучу направленного внутреннего взгляда проследил, что же происходит. Вот они, закрытые клетки с оллфагами. Подача газа давно прекратилась, а вместе с ним в ящики перестал поступать и воздух. В трёх клетках оллфаги задохнулись и умерли. В двух — живы, поскольку пираты ящики бросали, не заботясь об их сохранности: герметичность нарушена — воздух поступает. Последние две пары птиц спят на остатках газа. И Батис пытается их пробудить. Длинный вздох и длинный выдох мальчишки. Дрогнули крылья оллфагов, лежащих в углу накренившейся клетки. Почти незаметно, но всё-таки короче — вдох и выдох. Торчащая из кучи пуха и перьев широкая лапа медленно сжала кривые когти и медленно же снова выпустила их. Батис дышал нормальным воздухом — то же иллюзорно ощущали оллфаги. Постепенно оживали закоченевшие лапы и крылья. Мальчишка резко открыл глаза. Из четвёрки оллфагов такое проделать пока смог только один. Но остальные тоже оживали. Вяло, но оживали. И тогда Батис, всё ещё напряжённый, подумал: "Почему я здесь? Здесь крыла не поднять". Он посмотрел на стенку клетки глазами оллфага, увидел, как она тонка. Потом увидел стенку ящика-контейнера — её тоже легко пройти. И первый оллфаг просочился сквозь две преграды и позвал за собой остальных. 53. На считывание информации у меня ушло три минуты. Сидящий рядом Ник Имбри крепко зажмурился и помотал головой, морщась от чужой боли.

— Безопасными коридорами мы вышли из лаборатории, — вслух сказал Иорданец. — Оллфаги всё рвались лететь напрямую. Несколько раз Батису приходилось удерживать их и настраивать на то, что бегущие под ними люди — их подопечные, которых надо защищать. Потом уже выяснилось, что вмешательство Батиса в сознание оллфагов имело очень неожиданные последствия: птицы каким-то образом засекли Батиса в собственном сознании и сочли, что он член их стаи. Ещё позже их птенцы воспринимали мальчика уже как вожака и слушались его беспрекословно… Покинув лабораторию, мы первое время скрывались в пригороде. Думали, охрана нас будет искать. Нашли брошенный, как мы думали, дом и жили. На улицу боялись выходить, поэтому не знали, что в тот же день — день нашего побега — вся эта зараза двинулась на город… Но взаперти долго не проживёшь. Мы вышли и очутились в пустыне ада.

Он передохнул немного и закончил:

— Не забывайте, мы даже не предполагали, на какой планете находимся. Наткнувшись на останки первого же аэротакси, монитор которого доживал последние минуты, мы узнали, что город называется Андромеда. И всё. Второе, что мы начали лихорадочно выискивать, — это космопорт. Думали добраться до первого катера, а там, на орбите, хоть один корабль найдётся… Чтобы попасть в космопорт, надо идти от лаборатории через весь город. Так мы попали на Звёздную площадь, а оллфаги нашли прячущихся здесь людей. Они голодали. Как их бросить? А потом уже выяснили неприятную вещь: транспорт, больше и тяжелее аэротакси, в воздух не поднимается. Тени создают какой-то фон. Да и аэротакси неохотно кружат не выше трёх метров от поверхности. В последнее время теней, что ли, стало меньше. Такси берут потолок до пяти метров.

Замолчав, он так ссутулился, что стало ясно: Матвей смотрит куда угодно, только не на лица сидящих рядом. Зато мне приходилось еле сдерживаться, чтобы не взглянуть на чёрные очки Батиса, чей упорный взгляд я чувствовала с начала разговора.

— Значит, игольчатые появлялись только у энергогностиков, — медленно сказал Ник, — так получается? У людей нетренированных или плохо тренированных организм сразу подчинялся Субстанции, которая их превращала в "акул" или оборотней.

— Я размышлял над этим. В обоих случаях всё начинается одинаково: тень влетает в мозги и почти мгновенно подчиняет их себе. В случае энергогностика этот момент становится решающим. Своим сопротивлением, попыткой блокировать Субстанцию мы превращаем её в игольчатого монстра. А дальше всё зависит от силы энергогностика. Сам игольчатый явно не приспособлен к управлению захваченным телом. Отсюда — неполная мутация организма и его быстрая смерть.

— Думаешь, больше никто не выжил?

— Думаю.

— И если Кейд жив…

— Они снова дадут ему возможность заниматься самыми опасными проектами.

— Несмотря на то что он угробил целую планету.

— То есть, чтобы остановить Кейда, надо опередить майора Брента.

Иорданец поднял голову. Батис не шелохнулся. Забавно, как легко сказал эти слова Имбри. Таким я ещё не видела своего… мужа — делающим выводы и предлагающим решение. Он будто почувствовал наше удивление.