Не было бы счастья
Шрифт:
Удал всё слышал, поэтому не мог не поинтересоваться у старушки местом её проживания.
– Так ить в лесу живу, – ответила она. – Я ж травница. В город всякие снадобья приношу, а обратно – еду и разные мелочи бытовые.
– Тогда мы тебя проводим, – сказал Удал.
– Но…– попытался вмешаться Ловкач.
Удал улыбнулся другу.
– Ничего, успеем.
Взгромоздили они бабку на одного коня, на второго корзины с припасами, третьего в поводу повели, и двинулись на выход из города. А на улицах суета. В домах двери хлопают, калитки лязгают, жёны орут, мол, на кого ты меня оставляешь, тёщи обличают или нашёптывают, типа:
– Я
Кому не хочется жениться на княжне, есть на золоте, спать на лебяжьем пуху? Вот мужики и засуетились. Одни бежали в княжеские покои, чтобы встать в очередь, получить довольствие и отчалить, а другие уже спешили покинуть город. На дорогах возникли километровые пробки, зазвучала ругань, началось рукоприкладство и членовредительство. Правоохранительные органы в лице дружины едва успевали гасить конфликты и штрафовать за нарушение обчественного порядка в одном месте, как их участие требовалось в другом. Но троице повезло: они покинули город до появления транспортного коллапса. Шли целый день и лишь к вечеру добрались до тропки, ведущей в лес.
– Дальше я сама, – сказала бабулька и попыталась слезть с коня.
Если бы ей это удалось, то инвалидность третьей группы, обусловленная переломами костей обеих ног, была бы обеспечена.
– Ну что вы, матушка, – сказал Удал. – Зачем останавливаться на полпути. Доставим вас прямо к порогу.
– Ой, милок, не стоит, – сказала бабулька, усаживаясь в седле поудобнее.
Ловкач шепнул на ухо Удалу:
– Может ну её? Мы итак целый день потеряли.
– Наверстаем, – ответил Удал. – К тому же с чего ты взял, что потеряли? Ни ты, ни я, ни Велимудр не знаем куда идти. Может благодаря этой женщине двигаемся в нужном направлении.
Ловкач в ответ пожал плечами.
Тропка вилась между деревьев-великанов, то теряясь в их тени и опавшей листве, то словно выныривала из-под земли. В воздухе чувствовался терпкий аромат лесной прели, сладкий запах поздних цветов и кисловатый брусники, а когда вышли к небольшому болотцу ощутился тяжёлый дух багульника и мокрой древесины. Чудесный букет осени и буйство красок подействовали расслабляющее. Троица окунулась в тишину и лесное великолепие. Они даже не заметили, как вышли к небольшой избушке, спрятавшейся среди мощных сосновых стволов. Зданию явно требуется капремонт: нижний венец врос в землю, труба немного осыпалась, тёс кое-где прохудился, бычий пузырь, коим прикрыли оконные проемы, в нескольких местах оказался прорван.
– Приехали, – сказала бабулька.
Удал снял её с коня, а товарищи дотащили корзины до дверей дома. Бабулька хитро прищурилась.
– Может зайдёте, я чаем напою с малиновым вареньем? У меня и бублики есть.
– Нет, матушка, нам нужно идти.
Старушка махнула рукой.
– Знаю, знаю, княжну искать. Хм… помогу вам в этом деле, отплачу добром за добро. Вам нужно знать, где Верлиока Златоцвету спрятал? Информацией владеет ведун, что в Чёртовом Холме живёт. Только путь туда неблизкий и опасный. Да и сам хозяин незваных гостей не жалует. Но есть к его сердцу тропинка. Очень он медовуху любит…
– Кто её не любит, – вякнул Ловкач.
– Не перебивай, – сурово сказала травница. – Медовуха должна быть не простая, а такая, что полстакана и коня с ног свалят. Подобную в обычной корчме не купить. А готовят её в харчевне «На рогах», что у перекрёстка шести дорог располагается.
– В первый раз слышу, – сказал Удал.
– Есть такая, – буркнул Велимудр. – Только людям туда путь заказан.
Старушка кивнула.
– Эт ещё почему? – спросил Ловкач.
– А вот не будешь перебивать, тогда и узнаешь, – сказала бабулька. – Значит… э-э-э… о чём это я? Ах да, о харчевне. Её можно увидеть только во время прохождения терминатора.
– Это ещё кто? – спросил Ловкач.
– Не кто, а что, – пояснил Велимудр. – Это граница между днём и ночью, тьмой и светом.
– Вот-вот, – поддержала его травница. – Двигается терминатор быстро, поэтому на всё про всё несколько мгновений. Но попасть внутрь харчевни просто, а выйти – почечуй (др.рус. – геморрой). Очень трудно подгадать время, когда терминатор будет проходить над тем же местом, где человек зашёл в харчевню. Да и время в ней течёт по-другому. Сама я там не была, Род миловал, но слыхала от других, что в харчевне иногда застревали на многие годы. Один мужик вернулся домой, когда его жена, дети, внуки и правнуки умерли от старости. Помочь покинуть харчевню в нужный момент может только хозяин заведения. А он людей не любит, поскольку в результате зачисток нечисти лишился почти всех клиентов. Правда от одиночества бывает заманивает путников, как я ранее говорила, а потом долго не отпускает.
– А если… – сказал Удал и стукнул кулаком в ладонь.
Бабка отчаянно замотала головой.
– Ни в коем случае. Убить хозяина не получится, к тому же харчевня снаружи выглядит маленькой, а внутри как огромный замок и владелец успеет спрятаться в одном из потайных залов. Ежели вы сделаете глупость и попытаетесь его найти, то угодите в какую-нибудь ловушку, коих там несметное количество.
– Что же делать? – спросил Удал.
– Хозяин любит всякие заморские штучки, – пояснила травница. – Разных птиц механических, деревья с поющими листьями, музыкальные шкатулки, в общем всё то, что скрашивает одинокую жизнь. А найти подобные безделушки можно на рынке города Щукинска, что к востоку отсюда. Скоро туда купцы заморские с разных стран припожалуют. И если удастся отыскать что-то подобное, быстрый выход обратно и знатная медовуха, возможно, обеспечены.
– Что значит «возможно»? – спросил Ловкач.
– То и значит, – буркнула бабка. – Хозяин хоть людей не любит, но с ними, в отличие от нечисти, можно о чём-нить поговорить, мыслями поделиться, душу излить, в жилетку поплакаться, покалякать за жисть, в картишки перекинуться. Поэтому и не отпускает гостей. Даже нечисти достаётся. Помнится в прошлом годе ему один чёрт нарды приволок, да сдуру играть научил. После этого еле копыта унёс.
– А может принести ему такую игру, в которую он сможет играть сам с собой? – спросил Велимудр.
– Мудёр, – сказала бабка. – Только где ты такую возьмёшь?
– Слыхивал я, что у джапонского амператора Покусай Канаву есть шахматы-самоигры. Фигурки в них словно живые двигаются.
– Ах да, склероз проклятый, наслышана я и про амператора, и про игру его дивную. Да только продать её он не продаст. А украсть не получится, потому как стерегут её сто охранников, да система сигнализации как у швейцарских гномов в сокровищницах.
– Не впервой, – сказал Ловкач.
Травница с сомнением посмотрела на него.