Не было бы счастья
Шрифт:
Повезло только Лихо Одноглазому. Ну как повезло, до него не успели добраться. В те времена из-за Урала в европейский регион от недорода кедровых орехов и грибов перекочевало множество белок и ёжиков, носителей вируса сибирского энцефалита. Местные клещи напились крови у новых зверушек, один из них возьми да и укуси Лихо. По первах Одноглазое не обратило внимания на такую ерунду. Но инкубационный период закончился, и началось: сначала проявились признаки общей интоксикации в виде слабости, головных болей, озноба, повышения температуры. Ему бы к лекарю обратиться, но безалаберное отношение к своему здоровью привело к переходу болезни в среднюю, а затем и более тяжёлую стадию. Развились общемозговые, менингиальные и очаговые неврологические симптомы, проявляющиеся в нарушении сознания, галлюцинациях, бредовом состоянии, рвоте, ригидности мышц затылка, судорогах, симптомах Кёрнига и Брудзинского. Точка невозврата была пройдена и болезнь стремительно перетекла в кому. В ней и обнаружили Лихо рыскающие по лесу богатыри. Несчастный злодей скрючился между корнями огромной ели. Поскольку даже сейчас обнаружить признаки жизни находящегося в коме человека без
Итак, вернёмся к началу празднования. Честной люд, по крайней мере тот, который находился в покоях князя, ждал появление руководителя. Одни поглядывали голодными глазами на яства, другие обсуждали последние известия, третьи бахвалились подвигами, четвертые травили байки, а слушатели ржали во весь организм. Шум стоял неимоверный. Но стоило появиться Славу, как наступила звенящая тишина. Князь прибыл в сопровождении княгини Всемилы и княжны Златоцветы. О красоте обеих ходило много слухов, но действительность оказалась куда прекрасней, и гости умолкли не столько от появления князя, сколько от созерцания всего прекрасного, что может быть в женщине, включая ум и душу, проглядывающую во взоре.
Княгиня вышла к гостям в длинном до пят чёрном платье, расшитом витиеватыми узорами из серебра. Фигурка у Всемилы оказалась столь чудной, что даже у трухлявого пня при взгляде на такую красоту произошёл бы гормональный взрыв, а от восхищения захотелось упасть на колени и прокричать: «Великий Род, как прекрасно дело рук твоих!» Господь одарил Всемилу длинными, чёрными как полярная ночь волосами. Свет от факелов играл на локонах, словно они из лучшего атласа. Лицо столь вдохновенно, чисто, правильно, что оторвать глаз невозможно. Губки пунцовые, чётко очерченные, будто за ними ухаживает лучший визажист мира. Брови густые, в меру широкие, реснички длинные, слегка загнутые кверху. А глазки как два восхитительных мгновения самой романтической ночи, зовущих, томных, нежных. В них просматривается ум, теплота, чувственность, но и строгость. Руки с длинными перстами с такой нежной светло-коричневой кожей, что хочется их целовать и целовать. Княгиня не носила украшений, словно понимала, что любая драгоценность лишь затеняет её красоту. Поговаривали, что некогда она была вилой (крылатый дух, типологически сходный с русалкой), которую князю удалось приручить.
Но как ни хороша княгиня, взоры вскоре обратились на княжну, не уступающую матери в красоте. Златоцвета внешностью пошла ни в мать, ни в отца, будто её родители совсем другие люди. У отца волосы русые, у матери чёрные, а у княжны золотистые, слегка вьющиеся, отчего кажется, что с плеч ниспадают замершие волны. У матери глаза чёрные, глубокие, у отца стальные, взгляд колючий, требовательный, а у неё небесно-голубые, тёплые, изливающие какой-то животворный свет. Овал лица менее резкий, чем у матери, но без широкого подбородка как у отца. Чудные золотистые брови напоминают два крохотных облачка во время восхода. Губки пухленькие, чувственные, что говорит о ранимости души и удивительной нежности. Кожа бархатная, светло-оливкового цвета. Единственное, чем пошла Златоцвета в мать – ум и фигурка. Даже чудное белое платье не смогло скрыть ни высокой груди, ни покатость плеч, ни тонкость талии. Ножки при ходьбе ткань облегала так плотно, что от многочисленных взглядов не укрылась их правильность и восхитительная длина.
Княжна до сих пор оставалась незамужней, поскольку отыскать суженого для такой красавицы и умницы оказалось делом непростым. Разные конунги, фараоны, короли и прочие шейхи при виде Златоцветы теряли голову, немели и тупо пялились на её прелести, роняя слюну, что всегда вызывало негативную реакцию со стороны прекрасного пола, а уж княжны тем более. В результате следовал отказ: чёткий, ясный и твёрдый. Князь и княгиня всегда поддерживали решение дочери, потому что раскрытый рот, текущие слюни и стеклянный взгляд – признак дебилизма, а им хотелось нормальных здоровеньких внуков, а не постояльцев дурдома с сексуальными расстройствами маньячного типа. Но вернёмся к пиру.
Князь встал у трона во главе стола, одесную – княгиня, ошую – княжна.
– Воины, – начал Слав, – прошёл год с того момента, как мы покончили с нечистью в княжестве…
– Ты уверен в этом? – громко спросил кто-то.
Воины завертели головами в поисках наглеца, бесцеремонно прервавшего князя. Повеяло лёгким холодком, быстро перешедшим в мороз. Рядом с князем из воздуха проявился призрачный силуэт. На глазах присутствующих обрёл чёткие очертания. Новоприбывший оказался очень высоким – головы на три выше любого человека – стариком. Лицо перекошено гримасой отвращения и злобы, единственный глаз смотрит грозно, взгляд ощущается физически, на кого не посмотрит, тому кажется что в тело тычется ледяное остриё отточенного клинка. Губы бордово-синие, потрескавшиеся словно от лютого холода. Зубы чёрные, кривые, но мощные как у коня. Подбородок выпячен вперёд, куцая бородёнка ниспадает на грудь. Волосы на голове всклокочены, на лбу – глубокие морщины. Одет незваный гость в рваньё, как нищий. На левой ноге огромный деревянный сапог, на правой обычный. Тело мощное, в плечах явно больше чем косая сажень. Пальцы правой руки сжимают кривой деревянный посох, в навершии которого сияет холодным бело-голубым светом камень.
Незваный гость окинул взглядом присутствующих. В зале собрались бывалые воины. Многие из них начали подниматься. Старик ударил посохом об пол. Камен полыхнул ослепительным бело-голубым светом. Столы, скамейки, утварь, стены покрылись инеем. Жуткий мороз заставил людей замереть. Единственным, кого не коснулась магия, оказался князь и его красавицы.
Старик перевёл взор на Слава. Правый уголок губ слегка приподнялся, оформляя едва заметную улыбку.
– Значит, говоришь, с нечистью покончено? Ты слишком самонадеян, княже, и за это придется расплатиться. И не только за это. Кощей был моим братом, Яга – сестрой, а змей – дядей. Я долго думал как тебя наказать.
Князь потянул из ножен кинжал. Старик немного склонил голову на бок. Лёгкое движение посоха, и князь словно в прорубь упал: нестерпимый холод парализовал, даже сердце едва не остановилось. Княгиня с княжной попытались кинуться к нему, но их ждала та же участь. Старик засмеялся.
– Ох и глуп ты, князь! Неужели решил со мной силой померяться? О чём это я? Ах да, о наказании. Думал я долго. Просто убить тебя – неинтересно, да и слишком просто. Любые физические мучения продолжаются недолго, посему надо было придумать что-то эдакое. И я придумал. У тебя две красавицы, в которых души не чаешь. Потеря любой причинит невыносимые муки. Но убивать их тоже неинтересно. Хоть ты и будешь горевать, но это всё не то. А сделаю я следующее: заберу княгиню с княжной и спрячу в двух разных местах. Для того, чтобы добраться до них и отбить каждую, тебе понадобится вся дружина. Да только на всё про всё у тебя месяц. За это время ты едва успеешь узнать одно из тайных мест и добраться до него. А это значит, что одна из твоих девочек будет предана лютой смерти. Тебе же предстоит выбрать, какую спасать, а какую оставить на погибель. Решай, князь!
Старик победно улыбнулся, рука с посохом поднялась. От могучего удара даже столы подпрыгнули. Полыхнул яркий бело-голубой свет и незваный гость исчез, а вместе с ним княгиня и княжна. Воины пришли в себя, ринулись искать наглеца по всем палатам, но его и след простыл. О чём было доложено князю. Слава охватило отчаянье. Как выбрать, кого спасать, а кого оставить на погибель? Обе дороги сердцу, обе бесценны и если одна из них умрёт, то и жить не стоит. И всё же горе горем, а проблему надо решать. К тому же часы тикают. Стихийно организовалась креативная группа, благо пир ещё не начался и все оказались вменяемыми. Празднование победы стремительно перешло в мозговой штурм. Поднялся невообразимый галдёж. Каждый отстаивал свою точку зрения и не соглашался с чужой. Едва удалось несколько драк погасить. Благо на пир требовалось приходить безоружным, а то дело могло закончиться не только махаловкой, но и мочиловкой. Князь быстро навёл порядок и потребовал тишины. Дальше высказывались по очереди, после говорили оппоненты, и выносился вердикт. Мнения многих сводились к тому, что необходимо не искать княгиню с княжной, а найти наглеца, и с пристрастием допросить. Фраер «поплывет», расколется и сам выдаст местонахождение обеих красавиц. Но один из креативщиков трезво заметил, что если незваный гость может так просто исчезать и появляется, то на его поимку потребуется море времени и пара озёр в придачу. А этого у них нет. К тому же неизвестно даже имя злодея. Такая простая мысль никому в голову не пришла. Ведь прежде чем кого-то искать, необходимо узнать хотя бы его имя!
Наступила гробовая тишина. Никто не смог припомнить незнакомца. Да и как вспомнить, если не знаешь? Закручинился князь. За истекший час, пока совещались, показалось, что минуло не меньше недели. Вдруг послышались одинокие шаги, и стук палки о каменный пол. В зал вошёл согбенный старик. Одежонка – сплошная заплатка, волосы выбелены годами, ниспадают на плечи, глаза давно утратили цвет, но в них проглядывает несгибаемая воля. Борода седая, до пояса, приглажена гребнем. Лицо – сплошная морщина. Нос орлиный, немного согнут крючком. Пальцы крупные, не по возрасту крепко вцепились в отполированный до блеска посох.