Не целуйтесь с незнакомцем
Шрифт:
– Надо постараться, чтобы он не пронюхал о твоих действиях раньше срока, – предупредил Уоррен.
– Не беспокойся, музейный совет сам заинтересован в соблюдении секретности. Им совсем не улыбается быть обвиненными в приобретении краденого и в сокрытии сделки. Впрочем, их не в чем винить. Для идентификации кубка потребовался мой набросок. – Она помолчала, позволив официанту поставить на столик блюдо с лососиной. – На случай, если Тони все-таки узнает о расследовании и попробует уничтожить улики, я поместила копии всех бумаг в сейф банка «Ллойдс».
– Все равно тебе надо проявлять осторожность.
– Зачем же ты пытаешься меня отравить? – Джанна шаловливо улыбалась, не обращая внимания на его серьезный тон.
Она потыкала лососину вилкой.
– Кажется, я читала, что больше сотни пэров заболели сальмонеллезом, однажды здесь закусив.
– Это было больше года назад, бесстыдница! Лордов кормят со всей осмотрительностью. – Глядя, как Джанна пробует угощение, он боролся с желанием спросить ее о Нике, однако она так сияла, что он поборол себя. О Нике по-прежнему не было никаких вестей. Первое впечатление Уоррена о людях потом обычно подтверждалось: Коллиса он невзлюбил уже в тот момент, когда впервые пожал ему руку; однако в отношении Ника он, судя по всему, сильно ошибся. – Ты надолго в Лондон?
– Пока комитет не разберется с кубком, а Расселл не проверит документы.
– Шадоу будет в восторге от твоего приезда. Ей захочется кое-что тебе показать.
– Она ждет ребенка?
– Нет, над этим мы пока только работаем. Она придумала новую вкусовую гамму для своих съедобных трусиков – «Плод страсти». Завтра за ужином она подаст их на десерт – в четвертый раз подряд. Слуги, несомненно, растрезвонили об этом везде. Ей захочется узнать и твое мнение.
Джанна рассмеялась. После отъезда Ника Уоррен впервые услышат ее беззаботный смех.
– Значит, Шадоу нисколько не изменилась?
Уоррен покачал головой и, продолжая жевать, ответил:
– Она – именно то, что нужно, хотя и сводит меня с ума своим гаданием и астрологическими прогнозами. – Он не стал говорить об уверенности Шадоу в том, что Ник вернется к Джанне. – Чуть не забыл! Вчера вечером звонила мама: Такси завоевал первый приз на выставке.
– Не может быть! Ник тоже не поверил бы.
– По правде говоря, им пришлось помазать ему носик тушью. – Уоррен не стал реагировать на ее упоминание Ника Дженсена. Какой был бы прок от разговора о нем? При всей уверенности Шадоу в том, что Нику и Джанне суждено быть вместе, Уоррен имел на этот счет серьезные сомнения. Его беспокоила мысль, что Джанна никогда больше не влюбится. Еще одна тетя Пиф!
Ник стоял на балконе гостиничного номера в Марбелье, глядя на необъятный простор Средиземного моря. Потрепанный брезентовый козырек, когда-то ярко-зеленый, но ставший от солнца оливковым, хлопал на ветру. На горизонте виднелась обычная для вечернего времени процессия нефтеналивных танкеров, которые даже на таком расстоянии казались мастодонтами, с трудом продравшимися между Геркулесовых столбов. Несколько недель назад, прибыв в Марбелью, Ник восхищался этим зрелищем. Сидя в шатком шезлонге, он, закинув ноги на балконное ограждение, размышлял о том, как ему отловить Керта Бредфорда, с удовольствием поглядывая на цепочку танкеров.
Теперь восторги были забыты.
Вооружившись фотографией Керта, вырезанной из газеты «Тайме оф Мальта», Ник прочесывал Коста-дель-Соль, как голодная ищейка в поисках пищи. Дни превратились в недели – бесконечные, одинокие недели. Керт исчез бесследно. Ник не испытывал больше удовольствия ни от величественного каравана на горизонте, ни от белых песчаных пляжей.
Он вернулся в свой маленький номер с зелеными стенами. Обстановка лишена даже намека на самую убогую фантазию: один стул и опостылевшая кровать. Матрас прогнулся под его тяжестью; он в который раз уставился в потрескавшийся потолок.
– Брось ты это дело! – произнес он вслух.
«Нельзя!» – ответил внутренний голос.
«Доверься волне, не противься потоку», – вспомнил он любимую поговорку Трейвиса. Было бы проще всего умыть руки, сдаться, согласиться с официальной версией смерти Трейвиса Прескотта. Однако Ник не мог так поступить. Он считал своим долгом выяснить истину.
Ник не сомневался, что либо Тони, либо Керт, а возможно, и оба вместе позаботились об уходе Ронды из жизни. Они боялись, что она может заговорить и правда о том, кто отравил Трейвиса, выплывет наружу. Ключом к загадке был Керт. Почему он пропал?
О том, чтобы уехать из Марбельи, не найдя Керта, не могло быть и речи. Ник отказывался впредь доверяться волне и не противиться потоку. Он не собирался доживать свой век с чувством собственной беспомощности – тем самым, которое не оставляло его в далеком прошлом, прежде чем он познакомился с Прескоттами.
Уже в который раз он пожалел, что с ним нет Джанны. Она отличалась методическим подходом к проблемам и редким умом. Она бы увидела то, что не в состоянии разглядеть он. Однако о звонке ей тоже не могло быть речи: он и помыслить не смел о том, чтобы подвергнуть ее опасности.
– Надо догадаться, в какое такое место никто никогда не заглянул бы в поисках Керта, – сказал он в потолок.
Потом он представил себе, что перед ним не трещины в штукатурке, а береговая линия Коста-дель-Соль. От Торремолиноса до Пуэрто-Банус путь был неблизок, но Ник сомневался, что Керт добрался до самого Торремолиноса. Пешком, без денег и паспорта он не смог бы преодолеть такое расстояние. Тем не менее Ник проверил Коста-дель-Соль от края до края и нигде не нашел даже следа Керта.
– Так куда никто не заглянул бы, никто и никогда? – снова обратился он к потолку. – Туда, где его проще всего найти.
Ник мысленно поблагодарил потолок. В процессе поиска он уже столкнулся с одним из работающих на Тони детективов, выслеживающих Керта и придерживающихся версии, что тот нанялся ночным портье или мойщиком автомобилей.
– Идиотизм! – сказал Ник. Видимо, он медленно, но верно сходит с ума. Он уже разговаривает сам с собой и не отвергает с порога предположение, будто Керт Бредфорд, субъект отнюдь не семи пядей во лбу, додумался бы спрятаться у всех на глазах.
Керт должен носить грим, рассудил Ник. У него слишком много приятелей из привилегированных кругов плюс папашины шпики, чтобы столь нагло пренебрегать опасностью. Ник продолжал изучать потолок; неожиданная догадка возрождала надежду отыскать негодяя.