Не чужая смута. Один день – один год (сборник)
Шрифт:
У «правосеков» база поддержки изначально была вполне достаточной. Посему националистическая риторика на Майдане стала во многом определяющей – и это не могло не ввести в раздражение Крым и Юго-Восток, давно уже копивших свои обиды.
Столь любезный либералам довод о том, что ни один русский до Майдана на Украине не пострадал, – смешон. Как будто если людей не расстреливают на улицах – это должно наделять их чувством упоённости бытием. Либералов в России тоже не расстреливают – чего-то я не вижу на их лицах удовлетворения и радости необычайной. Вам ведь дурно в России? Ну вот
Что до наших националистов – то во время украинских событий они раскололись фактически на две равные части. Одни поддержали Майдан – потому что Майдан был против «совка» и за «белую расу». Другие с надеждой обратили взор в Крым и на Юго-Восток, потому что там наблюдался «национальный подъём русских».
Тем временем ситуация оказалась и сложней, и проще одновременно.
Относительно первых всё более-менее ясно: поддерживать чужих националистов, которые в целом презирают твой собственный народ, – это своеобразный националистический мазохизм. Можно, конечно, себе объяснить, что украинские белые собратья ненавидят только «совков», «колорадов» и «ватников», а остальных любят – но для этого нужно очень гибкое мышление, или, скорей, отсутствие такового.
Поддерживавшие Майдан российские националисты понемногу смолкли и распылились – в последнее время их не видно и не слышно. Если б они имели способность к рефлексии, они бы сейчас посыпали голову пеплом и стыдились. Но мы не уверены, что с ними происходит хоть что-то подобное.
Что касается вторых, то они бросили все свои интеллектуальные силы, чтоб не заметить или нивелировать тот элементарный факт, что огромную роль в консолидации русскоязычных граждан в Крыму и на Юго-Востоке имеет не столько национальная (хотя и она тоже), сколько советская идентичность.
Знаменателен уже тот факт, что противостояние между Майданом и Антимайданом началось возле памятников Ленину, которые на следующий же день после киевской победы ошалевшие победители начали сшибать как груши.
Революция октября 1917-го и тем более великая Победа 1945-го до сих пор значат для многих русскоязычных людей очень и очень многое. Эти даты могут служить точкой отсчёта для нашей новейшей идентичности.
Русскому человеку вовсе не обязательно культивировать свою этническую принадлежность, фокусируя на ней излишнее внимание: она для него и так очевидна. В любой кризисной ситуации он ищет иные, более широкие обоснования для единения.
Сколько ни уговаривал «правый» публицист Егор Просвирнин создавать национальные ячейки, или как там он это называл, в Крыму, – никто и не подумал этим заниматься. И правильно сделали. И потому, что это вызвало бы лишнюю напряжённость в среде крымских татар. И потому, что, пойдя по этому пути, русскоязычные неизбежно превратились бы в зеркальное отражение «Правого сектора»: а зачем это нужно? Показать, что мы такие же пассионарные? Или такие же дикие?
Для Крыма и для Юго-Востока характерна стихийно «левая», подчёркнуто антибуржуазная, антиевропейская (потому что Европа воспринимается как символ чуждого
Если б в Крым отправили наших самых вменяемых националистов из России с их физиологической ненавистью ко всему советскому – они б там проиграли всё на свете.
В тех местах, где и так много русских, – вовсе не обязательно кричать «Русские, вперёд!».
Тем более, что там, как мы догадываемся, треть, а то и половина участников событий имеет украинское или, скажем, татарское, или какое угодно происхождение: зачастую они русские куда больше по внутреннему ощущению, чем по крови.
Педалирование этнической темы иной раз может и навредить.
Народные волнения в Крыму и на Юго-Востоке – проимперские по сути своей и во многом «левые» по риторическому содержанию.
Конечно, происходящее там при умелом подходе можно трактовать и как «борьбу наций за самоопределение», но на Юго-Востоке борьба за самоопределение, при всей её очевидности – не очевидна.
По большому счёту, они не хотят самоопределяться – они просто не желают жить в составе украинской империи – империя российская, даже в нынешнем её виде, явно нравится им гораздо больше. Какое тут самоопределение: люди просто хотят вернуться домой – оттуда, где пребывали в статусе незваных гостей.
Наблюдая из России украинские события, все разумные граждане должны придти к простейшим выводам.
Объединение либералов и националистов стало главной движущей силой Майдана. Это же объединение позволило прийти к власти на Украине представителям олигархических групп и финансовой квазиаристократии и запустило процесс распада государства.
В итоге формула проста: либерализм, помноженный на национализм, – это неминуемый крах любой империи.
Отрицание «советской» и «левой» идентичности – даже не какие-то личные комплексы наших молодых националистов, а элементарное непонимание важнейших и на данный момент определяющих качеств той нации, чьи интересы националисты имеют желание представлять: русских.
Будущее нашей страны неизбежно будет происходить по линии совмещения проимперских настроений и «левой» идеи (с безусловным учётом определённого умеренного набора либеральных и националистических ценностей).
Если в двух словах, то: «левая» империя. Только так.
В 2014 году исполнилось сорок лет с момента мощнейшего «нефтяного кризиса», который дал Советскому Союзу отличные козыри в руки.
Проще говоря, в 1974 году СССР мог обрушить ряд ведущих капиталистических экономик.
А потом рассказывать, что они «сами рухнули, под грузом своих неразрешимых противоречий».
Но в Кремле посовещались, подвигали бровями, и не стали этого делать.
Публицист Михаил Делягин остроумно подметил, что когда в 1991 году «просвещённые демократии» имели возможность сделать «алаверды» – они поступили ровно противоположным образом, и масштабно вложились в распад геополитического противника – СССР.
И теперь, ну да, нам рассказывают, что «мы сами рухнули, под грузом своих противоречий…».