Не чужие дети
Шрифт:
– Я балкон открывала, – призналась Соня. – Чай пила. Даша ко мне пришла. Но, вроде, тепло было.
Соседка расстроенно посмотрела на малышку. Даша выглядела вялой, но в постель идти отказывалась категорически. Увидела меня, подскочила и больше не легла, как я ни уговаривала.
Я потрогала её лоб, хотя было незачем. Само собой получилось, инстинктивно.
– Вряд ли это из-за балкона. Не могла же она за несколько часов заболеть.
Припомнила вечер. Когда мы возвращались, Даша шла в расстёгнутой кофте. Вроде, ветра как такового не было, только
Звонок в дверь растревожил воцарившуюся тишину. Только увидев на пороге курьера, я вспомнила, что по пути заказала торт.
– Ну ты что? – смутилась Соня. – Есь… Мало того, что у Даши температура, так я тебя ещё и с работы выдернула. Это я тебе торт должна, ещё и не один.
– С ума сошла? – бросила на неё взгляд и прошла в кухню. Поставила чайник. – Кто будет чай с тортиком? – спросила громко.
Даша уже успела уйти в комнату, но не прошло и десяти секунд, как и она, и Костя примчались к нам. Значит, всё не так плохо. Показала детям на стулья и вручила торт соседке.
– Режь. И ничего слышать не хочу, – сказала решительно и добавила тихо, подняв на соседку взгляд: – Мне нужна минутная передышка, Сонь. Ощущение такое, что я в болоте. Чем больше пытаюсь выбраться, тем сильнее вязну. Родителей нет, друзей тоже – одни коллеги. Давайте просто съедим все вместе этот торт.
– И не будем думать, что он останется на наших бёдрах, – пошутила Соня и посмотрела на коробку. – Шоколадный со сливочным кремом. М-м-м…
– Вообще ни о чём не будем думать. Режь, – подала ей нож, а сама взялась разливать чай.
***
Заслушавшись рассказом Сони о поездке за город, я настолько отвлеклась, что перестала следить за детьми.
– Есь, – вдруг показала мне соседка в их сторону. Я так и ахнула.
– Ты что делаешь, Дарья?! – подскочила к племяннице и впала в ступор. Её ладошки были выпачканы кремом, рот тоже, а с торта бесследно исчезли три розочки каждая размером с мандарин. Неожиданно странным показалось поведение Кости.
– Это ты её научил? – спросила я строго.
Он сразу же замотал головой, смотря на меня самыми честными на свете глазами. Только почему-то в честность его я не верила. Вытерла Дашкины руки, снова посмотрела поочерёдно на неё и на Костю.
– Раз не умеете себя вести, идите в комнату.
– Ну Е-е-есь… – жалобно протянул племянник.
– В комнату, – повторила строго. Вы разве не знаете, что так делать нельзя?
Костя промолчал, Даша тоже притихла. Оба выглядели виноватыми.
– Вот именно, что знаете. Всё, свободны. Живо идите к себе.
Нехотя, они поплелись в детскую. Я с тихим стоном опустилась на табурет и на миг закрыла глаза. Потом посмотрела на торт и, наплевав на всё, поддела ложкой один из двух оставшихся кремовых цветков.
– Знаешь, Сонь, порой мне кажется, что ничего у меня не выйдет. Я ведь не хотела детей. Вообще не хотела, даже в будущем. И вот сейчас… Вроде стараюсь, но ничего не выходит. Только хуже с каждым днём становится.
– Не правда. Всё у тебя выходит и куда лучше, чем у многих. Почему ты считаешь, что что-то не так?
– Да потому что… Костя в саду дерётся, школа на носу, а я даже думать боюсь, как буду всё состыковывать. Даша… Да ты и сама видишь. Только отвернусь, и всё. Она ещё и кошку просит. Психолог тоже сказал, что это поможет ей быстрее прийти в себя. А я не могу! Понимаешь, не могу! Ну куда мне ещё кошку, тем более в съёмной квартире?! Ладно раньше, а с этим Азаровым… Знаешь, что он сказал, когда я отпрашивалась сегодня? Что я должна отработать эти четыре часа! А потом, что шесть, а не четыре! Так ему в голову взбрело! И…
– Тихо, Есь. Остановись, – взглядом она показала на розочку в моей ложке, и я покорно запихнула её в рот. Запила чаем и вздохнула.
– Всё из рук валится, – подытожила я. – Видишь – это интуиция. Не всем дано быть матерью.
– Кому-то, может, и не дано, но не тебе. У тебя замечательные дети, Есь, – она коснулась моей руки. – Серьёзные и послушные. И тебя они любят, это сразу видно.
Я нахмурилась. Отрицательно кивнула и задержалась на Соньке взглядом.
– У тебя замечательные дети, – повторила она уверенно.
– Мы некоторое время молчали. Наконец Соня убрала ладонь и улыбнулась уголками губ.
– Ты правда так считаешь или просто пытаешься меня приободрить?
– Если бы я хотела тебя приободрить, сказала бы, что всё будет хорошо, и ты справишься. Кстати, в детстве я тоже обожала кремовые розочки. Мама до сих пор припоминает мне, как я раскурочила торт за несколько минут до прихода гостей, – она выразительно посмотрела на меня и вдруг прямо руками забрала с торта последний цветочек. Через секунду о его существовании напоминал только крем на её пальцах, но и его она быстро облизала.
– Я и сейчас их люблю, – чуть виновато сказала она, вызвав у меня улыбку. – Так что просто не требуй ни от себя, ни от детей больше возможного. Легче станет, правда.
Я посмотрела на остатки крема в ложке и тоже слизнула его.
Может, она права? Не могут же быть дети идеальными. Никто не может. А Азаров… Тут оставалось только вздохнуть и стиснуть зубы.
К вечеру температура у Даши не изменилась – термометр с упрямой уверенностью показывал одно и то же – тридцать семь и восемь. Благо, капризничать племянница перестала, только отыскала варежку, которую я не видела уже пару дней и снова везде таскала её с собой.
Ложась, я думала, что делать. В сад вести Дашу было нельзя. Вести одного Костю не имело смысла. Разумное решение было одно – остаться дома и надеяться, что установленное Михаилом время отработки не превысит моё обычное в несколько раз.
Проснувшись, я проверила детей.
– Привет, – поняв, что Даша не спит, шепнула я. – Как ты?
– Можно я сегодня не буду вставать?
– Можно. Отдыхай. А я пока завтрак приготовлю, да?
– Угу, – согласилась она и, не вылезая из-под одеяла, придвинулась ко мне. На пол упала варежка.