Не чужие
Шрифт:
— Непослушная, — Громов не стал больше упрашивать. В два шага он настиг меня, подхватил руками под бедра и вогнал член на всю глубину сразу. — Так лучше?
Словно по мне шарахнула молния, нервы оголились до предела. Ничего не соображая, я вцепилась зубами в упругое мужское плечо и протяжно застонала.
— Не можешь так без меня?
Макс будто не чувствовал боли. Глухой, похожий на рык выдох раздался над ухом, и бедра задвигались еще быстрее. Бархатной
— Нет, — я всхлипнула от распирающей заполненности.
— И ни с кем не сможешь, — прозвучало уже без вопроса. Как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Не хочу ни с кем.
Меня уже трясло. Судороги сжимали тело, и пульсация внизу живота нарастала, грозя лишить последних остатков разума.
— Правильно.
Мужские пальцы до боли впились мне в бедра. Не обращая внимания на стоны, глуша скупыми поцелуями крики, Макс принялся насаживать меня на себя как резиновую куклу. Быстро, жестко, бешенными рывками и не останавливаясь, даже когда меня стало колотить от оргазма.
В этом всем не было ничего от прежней его нежности. Закрывшись от меня одержимостью, он брал. Толчки сыпались за толчками. Рык за проклятиями. Лопатки бились о кафель стены, член поршнем входил и выходил из пульсирующей плоти, и казалось, что это никогда не прекратится.
К счастью, лишь казалось.
Когда мое тело уже не способно было отзываться ни на какие движения, Макс опустил меня на пол и вышел. Его рука быстро задвигалась по стволу члена, и белое семя потекло по пальцам на пол, расползаясь белесыми кляксами по дну кабинки.
Вместе с этим, подтверждая, что бойлер себя исчерпал, теплая вода постепенно стала меняться на холодную.
— Прости меня, маленькая.
Мои любимые глаза вновь стали голубыми как небо в безоблачный день.
— Прости, — повторил Макс как эхо, и сильные руки, обхватив за плечи, притянули к груди. Согревая.
Это было то самое прикосновение, о котором я так мечтала вначале. Без единого миллиметра между телами, как фигурки головоломки, выточенные друг под друга.
От близости сердце затопило эмоциями.
— Я люблю тебя, — больше держать признание внутри не было никаких сил.
— Знаю, маленькая, — едва касаясь, губы Макса прошлись по моим вискам, поцеловали скулы. Обдав теплым дыханием, спустились к губам.
Он так и не ответил заветное «я тоже». Больше он вообще не произнес ничего… но ласковый, будто я самое ценное для него на земле, поцелуй, сердце, бьющееся в один такт с моим, и нежность в каждом вдохе, в каждом прикосновении сказали больше любых
Глава 20
Майя
Если бы меня попросили составить рецепт идеального утра, он был бы таким: окруженный лесом теплый деревянный дом, снегопад за окном и любимый мужчина рядом.
Я как будто попала в сказку, написанную специально под меня. Для полного счастья не хватало только кофе с какой-нибудь жутко калорийной вредной сдобой.
Макс в ответ на рассказ о такой мечте рассмеялся.
— А я-то думал, приличные пчелки пытаются нектаром и пыльцой, — он так потянулся, что матрас под нами скрипнул.
— Если этот нектар будет из кофейных бобов, а пыльца на вкус как клубничный маффин, я согласна.
— Ну и запросы у Вас, девушка, — Громов качнулся в бок и завис надо мной на вытянутых руках. — Даже не знаю, способен ли я такие удовлетворить.
И глаза, и губы его улыбались, словно между нами вчера не пробегала черная кошка. Красивый, молодой, сильный — самый лучший мужчина, и самое главное — мой.
— Пока мы не проломили эту койку, пойду, попробую нам что-нибудь раздобыть, — чмокнув меня в нос, Макс поднялся.
Спустя несколько мгновений штаны спрятали идеальную мужскую задницу, а еще чуть позже — сам владелец супертела скрылся за дверью.
Ждала я недолго. Времени хватило лишь умыться, и дверь снова открылась. Как настоящий добытчик, с двумя чашками в руках и пакетом в зубах Громов прошествовал к подоконнику.
— Раз вчера праздновали Новый, официально разрешаю звать себя Сантой, — он протянул мне одну из кружек, а потом забрал ее и притянул к себе уже меня.
— Ты не просто Санта, — я чуть ли не мурлыкала от удовольствия. — Ты мой кофейный Санта!
— Возможно, это был не лучший Новый год, но у нас еще есть время все исправить.
— Если ты о вчерашнем, то ничего исправлять не придется, — став на носочки, я чмокнула Макса в колючий подбородок. — С тобой у меня каждый день лучший.
— Знал, что ты добрая, — Громов улыбнулся одним уголком губ, — но все-таки.
— Что ты имеешь ввиду?
— Пара дней перед тридцать первым у меня будет. Можем уехать куда-нибудь… Или запастись едой и забаррикадироваться от всех в спальне.
Судя по голосу, второй вариант Максу нравился гораздо больше первого.
— Ты хочешь оба дня провести вместе?
Вчерашний поцелуй-признание не шел ни в какое сравнение с такими планами. Мысленно я как солдат на параде во все горло заорала "Ура! Ура! Ура!", и лишь одна запоздалая мысль не позволила сделать это вслух.