Не дареный подарок. Морра
Шрифт:
Дюжины тресов оказалось недостаточно, чтобы нанести хоть какой-то вред куче кадетов, сопровождаемых подчиненной нечистью, но это нападение открыло боевикам глаза на правду: близ гор, да и в самих горах тоже, жили хищники, которых довольно сложно заметить издалека. Слишком хорошо они умели маскироваться и слишком бесшумно способны были красться.
После этого случая по ночам в дозоре оставалось как минимум три человека. А я уже без былого энтузиазма рассматривала заснеженные пейзажи, с беспомощной ясностью осознавая, что человеком-то быть гораздо безопаснее. Пока я
Я даже успела забыть, каково это: бояться по-настоящему.
Разделавшись с нечистью, кадеты быстро свернули лагерь, решив перекусить на ходу остатками вчерашнего ужина. Ни у кого не было желания оставаться на поляне, забросанной несъедобными тушами тресов. Кадеты хотели выбраться из леса до полудня.
И это им удалось.
Заснеженные горы – это что-то сказочное. Искрящиеся на солнце, с легкой белесой дымкой тумана и синеватыми тенями. Величественные и прекрасные.
– Мы сдохнем, – совершенно спокойно, я бы даже сказала, флегматично произнес Арис.
Этого кадета я заприметила еще вчера. Он единственный из всей группы был обладателем пернатой нечисти. Большой, снежно-белый, легко теряющийся на фоне зимнего пейзажа, севар являлся нечистым собратом северных орлов и к мелочи вроде меня относился так же, как и любая хищная птица.
Под его оценивающим взглядом мне было не просто не по себе, мне было откровенно страшно. Хотелось выковырять ему эти полупрозрачные желтые гляделки, цветом напоминающие почему-то цветки горчицы.
– За две недели точно не перейдем, – грустно подтвердили сзади.
Имена всех восемнадцати кадетов, посланных в горы, я так и не узнала. Мне было не очень интересно, а Илис не спешил знакомить со своими одногруппниками.
– И лавины здесь часто сходят… – поддержала упаднический настрой Дари.
Пушок на ее руках, теперь гордо именуемый Разаром, лишь флегматично дернул задней – лапой.
– И нечисти, наверное, полно…
– Знаете, исключение беспокоит меня больше лавин и горной нечисти, – бодро сообщил Керст и первым устремился к горам.
Последние хилые деревца кадеты миновали без всякого энтузиазма. Зато я на горы смотрела со странным нетерпением, от которого внутри что-то дрожало. Чувство было необычным и болезненно приятным.
– Илис? – осторожно царапнула рукав его куртки, желая, чтобы он проснулся и избавил от неясной тревоги, мешавшей мне спать.
Я честно пыталась бороться со своим беспокойством, долго сидела у костра, грея лапки и вглядываясь в белую, колкую пелену, холодной завесой кружившуюся у низкого, неровного входа. Там, на снежном просторе бушевала непогода, в то время как в облюбованной кадетами пещере было сухо и спокойно.
Уютно трещали уголья в костре, я устроилась на илистом коте рядом с Тайсом, отбывавшим свою дозорную повинность. Рыжему в этом плане еще повезло. Двое других кадетов мерзли у входа в пещеру, засыпаемые снегом и продуваемые холодным ветром.
Угольки, по которым весело металось жаркое пламя, горели ярко и горячо, и, в отличие от обычных дров, очень долго. Одной горсти среднего размера угольков хватало на всю ночь.
Меня хватило на полчаса. Справиться с набирающей силу паникой не удалось, и я пошла будить хозяина, уверенная, что уж он-то точно сможет меня успокоить.
Три дня пробираясь все глубже в горы, нам как-то удавалось избегать неприятностей. Даже укрытие от непогоды находилось очень кстати. Каждую ночь в горах приключалась просто феерическая метель, но нам, надежно спрятавшимся от буйства стихии, было все равно. Кадетов это даже устраивало. Они почему-то были уверены, что в такую непогоду бояться им нечего. Мол, ни один хищник не рискнет выйти на охоту в такую метель. И тут не важно – нечисть это или обычный зверь.
По какой-то неведомой причине никто так и не вспомнил о блиссах, которые только в метель и появлялись. Бестелесная призрачная нечисть, питающаяся живым теплом и обретающая материальность лишь в такую вот непогоду.
Стыдно признаваться, но я тоже о них не вспомнила. Не встречала еще ни разу и как-то запамятовала, отчего в северной части государства в метель все безвылазно сидят дома. Не от страха замерзнуть где-нибудь в снегах. Вернее, не только поэтому.
– Ну Илис!
Растолкать хозяина оказалось делом сложным. Просыпаться он не хотел, зато стоило мне цапнуть его за палец, любовно выбрав указательный, обтерев на всякий случай снегом и прокусив до крови, как Илис подскочил, дернул рукой, чуть не отшвырнув меня в стену, и зло зашипел:
– Кас-с-с-си…
Никогда не думала, что мое имя может прозвучать вот так вот. Прямо как самое настоящее грязное ругательство.
– Илис, у нас проблемка.
Наверное, я переборщила с трагизмом, или он просто привык, что я вечно паникую, и уже перестал воспринимать меня всерьез, или просто еще не до конца проснулся и плохо соображал, но вместо готовности внимать моим словам, разделять опасения и что-нибудь предпринимать по этому поводу, хозяин раздраженно велел:
– Ложись спать.
– Ты не понимаешь! Что-то не так!
– Что? – терпеливо спросил он.
– Не знаю.
Я всегда прислушивалась к своей интуиции, собственно, потому и прожила так долго, и теперь просто не могла отмахнуться от этого жуткого ощущения грядущей катастрофы.
– Может, стоит затушить костер? – хриплым со сна голосом предложил Керст.
Он лежал недалеко от Илиса и сейчас при-поднялся на локтях, сонно щурясь на меня. Керст, в отличие от моего хозяина, спал не так уж и крепко.
Именно в это мгновение завыл ихр – подчиненная нечисть одного из кадетов, следивших за входом в пещеру.
Блиссы появились неожиданно. Густым снегопадом ворвались в пещеру, и уже внутри, опустив снежную шапку на костер, собрались в тонкие, непропорционально длинные фигуры. Без голов, зато с длинными пальцами, оканчивающимися острыми сосульками. Магические светлячки, тут же зажженные боевиками, окрашивали все в мертвенный, синеватый свет, отчего снежные фигуры казались особенно жуткими.