Не Dolce Vita

Маслякова Ангелина Викторовна

В итоге мы, как два упрямых мула, продолжали молчать весь вечер и, не сказав друг другу ни слова, отправились спать.

Уже глубокой ночью Антон прижался ко мне и во сне прошептал: «Я люблю тебя». Опять забыв все обиды, я готова была кричать от счастья. Я сама не знала, что думать: то ли я была слабохарактерным человеком, то ли моя любовь к Антону затмевала мой разум.

Утром я проснулась в гордом одиночестве. Практически каждый день Антон начинал с пробежки. Эта привычка появилась у него после службы в армии.

Об этом мне рассказала его мама во время нашего с ней общения в Риме.

Я неторопливо встала с кровати, накинула халат и спустилась по лестнице в столовую, где меня уже ждал ароматный кофе и свежая выпечка.

До чего приятно чувствовать себя королевой! Не заботиться по утрам о таких мелочах, как завтрак или убранная постель. К хорошему привыкаешь быстро. И я к хорошему уже успела привыкнуть настолько, что воспринимала как данность, которую иной раз даже не замечала. Иногда я себя одергивала и заставляла вспоминать, что не всю свою жизнь росла в окружении прислуги. Вот и сегодня я постаралась получать удовольствие от того, что за мной ухаживают, и была очень любезна со своими филиппинцами.

Я налила вторую чашечку своего любимого кофе «Марагоджип» и развернула местную газету на английском языке. Главная новость дня гласила, что все лучшие конезаводчики Аравийского полуострова прибыли на ежегодную конференцию под патронажем султана Омана.

«Да, это вам не очередное испытание ядерной ракеты Северной Кореей», — подумала я и закрыла газету.

Сверху из спальни донесся звонок моего мобильного телефона. Я уже по привычке хотела встать и подняться за ним, как увидела округлившиеся глаза своей горничной, которая была явно расстроена.

— Мисс Варвара, вы меня обижаете, — чуть не плача, сказала она.

Я так и застыла в недоумении около стола.

— Чем?

— Вы все делаете сама! Разве я плохо что-то делаю? — проквакала она.

— С чего ты взяла? Просто я решила сама сходить за телефоном… — Я почему-то почувствовала себя неловко.

— Но для чего тогда я? Вы меня хотите выгнать? — уже рыдая, еле вымолвила моя горничная.

— Вовсе нет. Успокойся, Люси. — Меня начала раздражать эта необоснованная истерика.

— Тогда разрешите мне делать все за вас. А то я чувствую себя ненужной, — умоляюще попросила она.

— Неужели ты не хочешь отдохнуть? — удивилась я.

— Нет, нет. Я хочу работать, — уже улыбаясь, ответила Люси.

— Ну хорошо. Тогда сходи, пожалуйста, за моим телефоном.

Довольная Люси засеменила своими маленькими ножками по лестнице.

«Странные эти филиппинцы. Работают без устали как муравьи и еще просят работы. Видно, там, на родине, совсем не сладко».

Люси с довольным видом положила передо мной телефон и исчезла из виду. Но я прекрасно знала, что, стоит мне поднять голову, чтобы спросить о чем-то, она уже будет рядом со мной.

Я взяла в руки свой старый потертый Vertu и проверила неотвеченные вызовы. Каково же было мое удивление, когда я увидела номер своей любимой подруги. Наконец-то объявилась

Нонна! Моя отважная, неунывающая Нонна! Мне жутко не хватало ее пылкого воображения и неиссякаемой энергии. Вокруг Нонки всегда все кипело и крутилось. Она ненавидела скуку и размеренную жизнь, а потому никому рядом с ней не было покоя. Да и сама она кидалась во все тяжкие без раздумий. Только что пережив развод с мужем-альфонсом, которого она вытащила из грязи, пестовала и лелеяла в течение нескольких лет, одаривала подарками, заботилась как о младенце, исполняла любую его прихоть, а он в это время за ее же деньги крутил романы с энным количеством барышень, — так вот, только-только выбравшись из этого болота, она с головой кинулась в новый роман, начало которого очень уж смахивало на знакомство с первым мужем — тоже пляж, море, солнце, курортные удовольствия… С той лишь разницей, что второй знакомый был не аниматором в турецком отеле, а бизнесменом из России. По крайней мере, так он говорил.

Я жутко соскучилась по Нонне, потому что не слышала ее очень давно. После переезда в Рим, а затем практически сразу в Оман было столько суматохи, что я так и не позвонила ей.

«Наверняка обижается, раз только сейчас звонит», — решила я, набирая ее номер и с нетерпением ожидая, когда подруга ответит.

— Алло?

— Нонка, это я! — радостно прокричала я в трубку.

— Варя? Не может быть!

— Почему не может. Ты же сама только что звонила.

— Но ты не ответила, и я решила, что у тебя изменился номер телефона.

— Как я рада тебя слышать, — честно призналась я.

— Я тоже. Даже уже начала беспокоиться за тебя. Прошло шесть месяцев, а от тебя ни слуху, ни духу. Как там Рим?

— А я не в Риме, — неохотно ответила я.

— Ну, как Венеция, Флоренция или где ты там? — воодушевленно продолжила подруга.

— В Омане.

— Это где? — не поняла Нонна.

— Это в Омане. Государство такое, Оман, — пояснила я.

— Отдыхаете, что ли? — неуверенно уточнила подруга.

— Нет, живем.

— Надо сказать, ты меня удивила, — после недолгого молчания произнесла Нонка. — Прямо завидую твоей сумасшедшей жизни.

— Завидовать, собственно говоря, нечему, — уныло ответила я.

— Мне кажется или я действительно слышу в твоем голосе грустные нотки?

— Нет, тебе не кажется, — призналась я.

— Что же тебя мучает? Почему ты грустишь?

— Всего так сразу и не расскажешь. Да и не хочу я о грустном. Я так рада тебя слышать! Лучше расскажи, что нового у тебя? — Я попыталась перевести разговор в другое русло, но моя упорная подруга так просто никогда не сдавалась.

— Нет уж, милая моя! Заставила меня волноваться, а теперь в кусты? Я же теперь жить спокойно не смогу. Ты хочешь, чтобы меня с сердечным приступом забрали в больницу? — строго спросила Нонна.

— Нонночка, дорогая, пойми и ты, сейчас у меня нет сил тебе что-то рассказывать, к тому же в двух словах всего и не объяснишь. Давай как-нибудь в следующий раз?