Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– А почему ты не хотела дать мне сдачи? – спрашиваю я.
– Потому что ты была права. Так мне и надо.
– Но ты же утверждаешь, что ничего между вами не было.
– Ну да, не было.
– А почему ты сразу мне не сказала?
– Почему-почему… Потому. – Она сует руки в задние карманы джинсов и пожимает плечами. – В общем, я заслужила.
Такой ответ ничего для меня не проясняет, но мне все равно становится жалко ее. Стоит передо мной, такая несчастненькая, будь она трижды проклята.
– Давай потом поговорим об
Она прикладывает ладони ко рту:
– Роза! Пора завтракать!
Я с трудом продираюсь сквозь заросли папоротника и кустов ежевики.
Сейчас мне гораздо легче, дышится как-то свободней. Делаю несколько глубоких вдохов. Я еще не совсем верю, что она говорила правду, неубедительно как-то, но теперь все видится не в таких черных красках, как ночью. Надо бы сейчас как следует вымыть лицо и руки. Я становлюсь на колени, достаю из сумки мыльницу, наклоняюсь к воде. Мама снабдила меня ландышевым мылом. «Когда нет подходящих условий, запах ландыша скрасит вам существование».
Вытираюсь футболкой, откидываюсь спиной на скалу. Кругом тишина, слышен только голос Орлы и в ветках деревьев отрывистые крики черных дроздов, обсуждающих какие-то свои дела. Воздух необычайно тих, неподвижен, солнечные лучи пригревают щеки. Чувствую, что постепенно снова проваливаюсь в сон, беру себя в руки, встаю, машинально отряхиваю обеими руками спину, оглядываю берега озера. Розы нигде не видно.
И вдруг замечаю в воде, футах в двенадцати, куртку. Отсюда плохо видно, но похоже, форменная куртка нашего лагеря. У нас у всех одинаковые синие водонепроницаемые куртки с надписью на левой стороне груди «Герл-гайд» и номером отряда. Это мама Анджелы постаралась, она работает на швейной фабрике.
За моей спиной сквозь кусты пробирается Орла.
– Здесь ее нет. Пошли обратно, а то ветчины не достанется.
Она останавливается рядом:
– Чем это так хорошо пахнет?
– Ландышевым мылом, – отвечаю я, указывая носком ботинка на сумку с туалетными принадлежностями. – Ты же знаешь, мама всегда обращает внимание на подобные мелочи.
– Не то что моя. Все выходные меня нет дома, а ей хоть бы что. Будто не замечает.
Я протягиваю руку:
– Смотри, кто-то из наших куртку потерял.
– Да ну ее, – небрежно говорит она, – потом за ней вернемся.
Но я уже ищу подходящую палку, подлинней, чтоб достала до куртки.
– Погоди, сейчас я ее выужу.
Снимаю обувь и носки, закатываю джинсы и вхожу в воду. Подцепляю палкой куртку. Пытаюсь подтянуть, но что-то плохо получается.
– Зацепилась, что ли… Сейчас подберусь поближе.
Выхожу из воды и снимаю джинсы.
– Здорово ты меня разукрасила, – говорит Орла; она лежит на скале, потирает щеку. – Между прочим, болит, зараза.
– Будешь знать, как болтать что попало. Мало еще получила.
Снимаю футболку, бросаю на джинсы и снова вхожу в воду. Вода холодная,
– Надеюсь, хозяйка куртки скажет спасибо.
– Отправим скрести кастрюли, – говорит Орла. – Парки собиралась приготовить на обед ирландское рагу. Рагу на костре, представляешь! Совсем спятила.
Вода уже доходит до бедер, и я останавливаюсь. До куртки остается всего несколько футов, она покачивается на волне, поднятой мной, слегка разворачивается. Рукав становится ближе. Хочу подцепить его палкой, но останавливаюсь, моргаю, еще раз и еще. Глазам своим не верю. Из рукава торчат пальцы.
– Ну что ты там застряла? Давай быстрей! – раздраженно кричит Орла. – Роза небось давно уже в лагере, уплетает остатки ветчины.
Я поворачиваюсь к ней:
– Орла… там… я…
Не могу продолжать, голос пропал.
– Что там у тебя? – Она хмурится, смотрит на конец палки. – Это еще что?..
Орла с шумом заходит в воду, мы вдвоем хватаем тело, подтягиваем к берегу и вытаскиваем на сушу. Переворачиваем, и из наших глоток одновременно раздается отчаянный визг. Это Роза. Наша красавица с белокурыми волосами… Роза. Посиневшее лицо раздулось, в волосах водоросли и какие-то щепки.
– Черт, черт, черт… Грейс! Черт побери!
Тело ее жесткое и холодное. Я поворачиваю его на бок, жму на спину, чтобы выдавить из легких воду. Изо рта льется, но совсем немного. Снова кладу на спину и разок ударяю в область сердца. Потом щупаю в нижней части груди и начинаю делать непрямой массаж. Нажимаю на грудную клетку, считая движения… пять, шесть, семь… потом вдуваю воздух ей в рот. Изо рта ее страшно воняет, но мне удается подавить позыв к рвоте.
– Сбегай за мисс Паркин, Орла! – кричу я, задыхаясь. – Нужна ее помощь.
– Грейс! Она же мертвая! – Орла пытается оттащить меня от Розы. – Ты что, не видишь? Она давно умерла.
– Не может быть…
Я морщу лоб, эти слова заставляют меня попятиться, я тру ладони о голые ноги, широко раскрыв глаза, гляжу на Розу, точнее, на то, что от нее осталось. А осталось одно лишь тело. Глаза бесцветные, пустые, в них нет больше ни капельки духа, благодаря которому это тело было Розой. В голове моей совсем пусто, ни единой мысли. Все кажется бессмысленным, и ни одно слово не способно хоть как-то помочь осмыслить ситуацию. Оглядываюсь на Орлу.
Руки и ноги ее дергаются, все тело какое-то кривое.
– Это… – Она хватает себя за волосы и протяжно стонет.
Я накрываю лицо Розы футболкой. Нельзя, чтобы она лежала вот так, с открытыми глазами, и смотрела на происходящее.
– Это все ты… – Орла закрывает ладонью рот. – Это ты…
– Что ты такое говоришь! – в ужасе кричу я.
– Это же ты толкнула ее!
– Что?
– Она была в палатке, когда ты вернулась?
– Не знаю.
– Подумай и вспомни, Грейс. – Глаза Орлы широко раскрыты, взгляд лихорадочный. – Вспоминай.