Не доверяйте кошкам

Легардинье Жиль

— Как вы себя чувствуете?

— Не хуже, чем дома.

— Вам сказали, когда вас выписывают?

Она теребит платочек:

— Мне ничего не говорят.

В этой светлой комнате мадам Рудан кажется еще бледнее, ее волосы выглядят более тонкими. Хотя выражение лица вроде не такое напряженное, как во время наших встреч на лестнице. Она наклоняется ко мне, чтобы не слышала соседка:

— А как мой огород?

— Вчера я ходила его поливать, все в порядке. Думаю, помидоры созреют на следующей неделе. Я их вам принесу.

Эта перспектива, кажется, ей нравится. Спрашиваю:

— Может быть, вам что-нибудь нужно: журнал, телефон или что-то еще?

Она отрицательно кивает, подкрепляя ответ жестом руки.

— Здесь у меня есть все, что нужно. Как в отеле. Видишь, достаточно заболеть, чтобы получить комфортабельный номер. Да еще с телевизором…

Мадам Рудан кивает в сторону экрана. На ее лице снова читается восхищение. Она шепчет:

— Все эти люди, их истории — с ума можно сойти. Жизнь целого мира на этой маленькой сцене. Не знаю, многие ли смотрят телевизор…

— Многие, мадам Рудан, многие.

Она ничего не сказала мне о своей болезни. А я не осмелилась расспрашивать. Думаю, она давно ни с кем не разговаривала, поэтому ее ответы на все вопросы были короткими. Уходя, я пообещала прийти снова. Мне показалось, ей это понравилось. Прежде чем сесть в лифт, я заглянула в кабинет медсестер.

— Не могли бы вы рассказать мне о результатах обследования мадам Рудан, палата 602?

— Вы ее родственница?

«И снова приходится врать…»

— Да, племянница.

Женщина смотрит в карточку.

— В графе «предупредить в случае необходимости» никто не указан. Давайте я запишу ваши координаты.

— Пишите.

Я диктую номер своего мобильного.

— Что с ней?

— У нас будет более точная информация через неделю, по результатам очередного обследования. Когда вы придете сюда в следующий раз, зайдите к доктору Жолио, он вам все объяснит.

— Хорошо.

— И заодно принесите какую-нибудь одежду, поскольку ваша тетя взяла с собой минимум вещей. Ей нужны ночные сорочки и что-то, в чем можно выйти прогуляться в саду…

— Я об этом позабочусь.

33

Наверное, это ненормально для моего возраста, но я очень чувствительна к тому, что делаю в последний раз. Возможно, это объясняется страхом потерять людей, о котором я вам уже рассказывала. Сегодня мой последний день в банке. Последняя встреча с клиентом, последний открытый депозит, последняя операция на компьютере. Это странно — испытывать ностальгию по месту и профессии, с которыми не терпится расстаться. Мне кажется, что в моей жизни завершается период, который мне совершенно не соответствовал. И прежде чем перейти к следующему этапу, я сбрасываю с себя личину банковского работника, неразрывно связанную с Дидье.

Мне не хочется устраивать прощальные посиделки со всеми коллегами, но в полдень я отправляюсь пообедать с Жеральдиной. Мортань попытался было вклиниться между нами, но Жеральдина ему не позволила.

Это тоже кажется странным. Я прекрасно помню день, когда впервые увидела Жеральдину. Она перешла к нам из другого отделения. Если говорить точнее, в первый раз я ее не увидела, а услышала. В тот момент она находилась в кабинете бывшей директрисы, где громко кому-то рассказывала:

— Когда я еду на велосипеде, всегда наклоняю голову вправо, потому что где-то читала, что почти в половине всех аварий страдает левая часть черепа. А так я увеличиваю свои шансы уцелеть, если вдруг упаду!

Так что еще до личной встречи я уже получила о ней определенное представление… И все же сейчас мы обе сидим на залитой солнцем террасе кафе «Большая липа». Мне досаждает одна деталь: Жеральдина в солнцезащитных очках. То, что она похожа в них на муху, меня не беспокоит, но я не вижу ее глаз. А я не люблю разговаривать с человеком, чей взгляд не могу поймать.

Жеральдина выглядит шикарно. Она умеет себя подать. Интуитивно всегда выбирает выгодную для себя позицию. Папарацци могут появиться в любой момент, она все равно выйдет красавицей на фото. Это у нее в крови. Я смотрюсь рядом с ней гадким утенком. У меня нет ее осанки, ослепительного кулона и декольте, привлекающего взгляды мужчин. Даже меню она держит по-особенному. Словно королева, собирающаяся читать речь своим верноподданным.

— Я буду, — произносит она, — моцареллу с помидорами. А потом два десерта…

— Я возьму то же самое, но, чур, я угощаю. И не спорь.

Она жестом подзывает официанта, который мчится к ней со всех ног. Думаю, меня он даже не заметил. Не удивлюсь, если он спросит у нее, не принести ли мисочку воды для ее домашнего питомца.

— Мне будет тебя не хватать, Жюли.

— Мне тоже, но мы ведь можем видеться.

— Очень на это надеюсь. Я была в шоке, когда узнала, что ты уходишь из банка, чтобы стать булочницей. Знаешь, меня это навело на размышления о собственной жизни…

«Боже мой, что я наделала!»

— …Нужно обладать смелостью, чтобы так кардинально изменить свою жизнь, как ты это сделала. Я решила последовать твоему примеру. Собираюсь записаться на конкурсные испытания в банке. Хочу подняться по карьерной лестнице как можно выше. Знаю, что это будет нелегко, потому что у меня не все получается, но я буду работать над собой и попытаю удачу.

— Это отличная мысль.

— Ты меня вдохновила, Жюли.

— Тем лучше. А что с Мортанем?

— С Рафаэлем? Это любовь. Нужно было просто получше его узнать.

«А главное, влепить ему пощечину».

— У вас все серьезно?

— Еще рано об этом говорить. Он хочет пятерых детей и уже показывал мне фотки дома, который собирается нам купить, но я так далеко не планирую. Но все же, скажу тебе честно, я представляю себя рядом с ним.

— Жеральдина, можно тебя кое о чем попросить?

— Все, что захочешь.

— Не могла бы ты снять свои очки? Они меня нервируют.