Не доверяйте кошкам
Шрифт:
— Почему бы и нет? Я знала одного кастрированного йоркшира, на которого это производило точно такой же эффект. Как только он видел кого-нибудь в темных очках, сразу начинал лаять как ненормальный и даже кусался. Ты ведь не станешь лаять, Жюли?
«Нет, но, возможно, укушу тебя, чтобы дать понять официанту, который возвращается с нашими тарелками, что я надеялась получить мисочку с кормом… Кстати, может, именно из-за своей собачьей сущности я вечно придираюсь к кошкам».
— Мне просто хочется видеть твои глаза.
— Ты находишь их красивыми? — с невинным видом спрашивает она, принимая позу кинозвезды.
Официант ставит перед нами две тарелки. Жеральдина
— У меня всегда одна проблема, когда я ем моцареллу с помидорами.
— И какая же?
— Я все время думаю, почему они не сделают белые помидоры и красную моцареллу. Это было бы не так заурядно, не находишь?
— Приятного аппетита, Жеральдина.
Не знаю, как у вас, но поначалу в моей жизни было лишь два вида людей: те, кого я обожала, и те, кого ненавидела. Мои лучшие друзья и мои заклятые враги. Те, для кого я была готова на все, и те, кому желала смерти. С тех пор я повзрослела. Между черным и белым обнаружились и другие оттенки цвета. Теперь мне встречаются люди, которые не то чтобы мои друзья, но которых я все же немного люблю. И наоборот, те, кого я принимаю за близких, без конца втыкают мне нож в спину. Не думаю, что это открытие означает, будто я изменила своим принципам или утратила целостность натуры. Это просто другой взгляд на жизнь. И именно благодаря ему я сейчас получаю искреннее удовольствие от общения с этой курицей Жеральдиной Дагуэн. Мир стал бы более унылым и в конечном счете менее красивым без таких людей, как она.
34
Мой первый настоящий рабочий день в булочной. Теперь я официально продавщица. Папа с мамой позвонили мне вчера вечером, чтобы пожелать удачи, Софи тоже. Все спрашивают, когда я собираюсь возобновить учебу… Я все надеялась, что Рик тоже проявится, но так и не видела его с прошлых выходных. И даже не знаю, поменял ли он с Ксавье свой водонагреватель. Я уже раз пятьдесят проверяла, не разрядился ли мой телефон, не включен ли виброзвонок, но нет — ни звонков, ни сообщений не было. Видимо, Рику снова понадобилось «кое-что» сделать.
Когда я пришла в булочную, Дени, кондитер, вышел, чтобы поздравить меня с вступлением в их команду. Покраснев, он пробормотал какую-то фразу, в которой я ни слова не поняла, но это было очень мило. Жюльен тоже хорошо меня принял. Один из рабочих помахал мне рукой. Его зовут Николя, он довольно симпатичный. Ванесса, похоже, свыклась с мыслью, что я стала частью обстановки. Может быть, она тоже начинает испытывать нечто вроде ностальгии при мысли о том, что скоро отсюда уйдет? Мне прекрасно знаком этот феномен.
Выкладывая пончики на серебряный поднос, мадам Бержеро сразу же задает тон:
— С сегодняшнего дня работы прибавится. Люди начинают возвращаться из отпусков.
Сразу после открытия народу было немного. Я сказала себе, что она, возможно, ошиблась и все еще продолжают отдыхать. Но не тут-то было. После девяти утра поток страждущих уже не иссякал. Мы тщетно старались работать быстрее, очередь все росла, выходя за пределы магазина. В банке я никогда не видела такого количества толком не проснувшихся клиентов. Многие из покупателей были загорелыми. Подростки, подходя к прилавку, перечисляли нужные продукты, словно по выданному родителями списку, который они старательно выучили наизусть. Иногда люди в нескольких словах рассказывали о своем отдыхе. Мадам Бержеро любезно отвечала одними и теми же фразами, следя,
В середине утра в булочную вошла маленькая девочка. Я не могла отвести от нее глаз. Показалось, что это я сама, только двадцать лет назад. Такая же робкая, в скромном платьице. Она прилежно со всеми поздоровалась и попросила дать ей багет. Когда мадам Бержеро протянула ей сдачу, девочка пересчитала монеты и бросилась к витрине с конфетами. Мне было прекрасно знакомо ее состояние в эту секунду, когда возможно все. Пусть денег хватает только на одну конфету, но, прежде чем ее выбрать, ты обладаешь властью взять каждую из них, то есть все. Это волшебный момент. И я впервые наблюдаю за ним с другой стороны прилавка. Теперь я понимаю, почему мадам Бержеро каждый раз выглядела такой растроганной. Девочка выбрала конфету в виде маленькой бутылочки с колой. Я до сих пор помню ее вкус. Сначала вы чувствуете, как она пенится во рту и на языке тают крупинки сахара. Постепенно конфета становится мягкой, и вы жуете ее, жмурясь от удовольствия… Я бы сама хотела обслужить девочку, но ею занялась Ванесса. Ничего, она наверняка придет еще.
Я пока не решаюсь активно общаться с покупателями. Просто обслуживаю их, отвечаю на вопросы, улыбаюсь, но сама стараюсь с ними не заговаривать. Тем не менее каждый человек, который появляется передо мной, вызывает у меня определенные чувства. Я говорю себе, что он мог бы стать моим лучшим другом или злейшим врагом. Но мы-то с вами знаем, что это неправда.
Один из покупателей заставил буквально содрогнуться Ванессу: маленький старичок с почти облысевшей головой, в старомодной рубашке, бесформенных брюках и вьетнамках на ногах.
— Этим занимайся сама, — бросила она мне, делая вид, что перекладывает безе. — Я его не выношу. Он такой противный, что меня может вырвать.
Старичок, конечно, не шикарно выглядит, но зачем же так реагировать… В очереди он пятый по счету. Женщина, которая расплачивается у кассы, рассказывает, что ездила в Испанию навестить родных. Внезапно ее прерывает громкий голос:
— Там бы и оставалась, здесь и без вас полно народу.
Неловкая пауза не смущает сварливого покупателя.
Следующая дама жалуется на то, что давно не получала вестей от дочери, уехавшей в путешествие. И снова старичок не упускает случая высказать свое мнение:
— Тревожные мысли создают маленьким вещам большие тени…
Подавленное молчание. Наконец подходит его очередь, и Ванесса, придерживая живот, убегает в подсобку.
— О, да у нас новенькая! — начинает он.
Мадам Бержеро берет огонь на себя:
— Здравствуйте, месье Калан. Вы хорошо выглядите сегодня.