Не доверяйте кошкам

Легардинье Жиль

«Удачи тебе, Рик, с твоей дрелью…»

Мы пересекаем два зала поменьше, где представлены различные технологии производства. На территории площадью в двадцать три мои квартиры они объясняют нам, как делаются дамские сумочки…

Мадам Бержеро шепчет мне:

— Мне нужно в туалет…

— Мадам Достоева хотела бы знать стоимость вашей экспозиции.

— Вся коллекция застрахована на сумму двадцать шесть миллионов. Но некоторые вещи просто бесценны. У нас, например, есть исторические образцы багажных изделий,

а также эксклюзивные драгоценности из коллекции, собранной моим дедом. Мой отец ее значительно обогатил, и я в свою очередь продолжаю его дело. Вы сами сейчас все увидите.

И вот мы стоим на пороге самого просторного зала. Мне кажется, я узнаю контуры плана из папок Рика. Албан раскидывает руки, словно жрица в трансе:

— Мы находимся в сердце нашего музея. Мой дед и отец были бы так горды…

Глухие стены, низкий потолок, множество точечных светильников, создающих изысканную атмосферу, но, конечно, и камеры с детекторами повсюду. Дверь бронированная. Этот зал — настоящий сейф. Витрины в нем расположены продуманно. На каждой стоит временная карточка с цифрой.

В витрине номер один выставлено несколько экспонатов из потрепанной сафьяновой кожи: папка, бювар и украшение для стола.

— Эти предметы находились на столе английских монархов. Они были подарены королевскому дому одним моим предком, а позже отец выкупил их на одном из аукционов в пользу Короны.

Я пытаюсь разглядеть семнадцатую витрину. Напряжение нарастает. Если мне придется убегать, это можно будет сделать только через единственную дверь зала. В холле меня поджидают три охранника. Если я буду выглядеть спокойно и естественно, они вряд ли осмелятся меня задержать.

Витрина номер шесть: первое колье. Эффектное сочетание бриллиантов и изумрудов. Великолепно. Витрина закрыта, на черной бархатной подставке мигает красный огонек. На стоимость одного этого колье мы с Риком могли бы прожить остаток наших дней.

Витрина номер десять: дорожная сумка с секретными отделениями, изготовленная специально для знаменитого танцора и хореографа Владимира Таркова, который возил с собой священную реликвию — кусочек вуали святой Клотильды. Тарков считал его своим талисманом и перед выходом на сцену всегда целовал.

Витрина номер двенадцать: чемодан, в котором тело аргентинского диссидента Пабло Хуменьеса бросили в реку Паранд в Росарио.

— Если вы наклонитесь, — говорит мадам Дебрей, — то сможете увидеть на внутренней поверхности чемодана пятна крови и царапины от ногтей, которые он оставил, когда пытался выбраться. Должно быть, он сильно мучился, пока не захлебнулся.

Я уже вижу витрину номер семнадцать, но никак не могу понять, что в ней выставлено. В четырнадцатой и пятнадцатой представлены драгоценности, куда более крупные и дорогие. Есть даже яйцо Фаберже, как в Лондоне.

Наконец мы подходим к цели нашего визита: витрине, к которой

так страстно стремится Рик. Увидев ее содержимое, я впадаю в шок. Здесь лежит лишь старая дамская сумка. Вряд ли Рик нацелился на нее. Мне необходимо все выяснить. Я делаю над собой нечеловеческое усилие, чтобы спросить непринужденным тоном:

— Ваш музей просто восхитителен. Мне очень нравится расположение витрин. По какому принципу вы распределяете экспонаты?

— В основном по наитию. Мы долго размышляли об оформлении этого зала, но до сих пор каждый день что-то корректируем.

Я так и думала. Они в последний момент все поменяли. Какую драгоценность наметил себе Рик? Колье из шестой витрины? Я в недоумении застыла перед семнадцатой, не зная, что делать дальше. Ко мне подходит мадам Бержеро. Она чувствует, что меня что-то беспокоит, но не решается со мной заговорить. Албан стоит слишком близко и может услышать. Ирина Достоева разглядывает старую сумку вместе со мной.

— Это особенная вещь, — комментирует мадам Дебрей, — но, признаюсь, я долго колебалась, прежде чем выставить ее на всеобщее обозрение. Сначала мы планировали разместить здесь одну из наших самых красивых драгоценностей.

«Я уже это поняла, и ты даже не представляешь, в какой тупик меня поставила…»

— Неужели?

— Наш консультант по музеографии сказал, что здесь недостаточно представлена история производства, и я уступила. Это первая сумка, изготовленная в наших мастерских. Предок всех наших коллекций, основа нашего знаменитого продукта.

Я продолжаю стоять в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Мадам Бержеро тоже в замешательстве. Мадам Дебрей это замечает:

— Похоже, вас привлекла эта вещь?

— Первый камень в воздвигнутом здании всегда вызывает волнение, — выдавливаю я из себя.

Албан, похоже, колеблется:

— Если это доставит удовольствие Ирине, я буду рада подарить ей эту сумку.

— Вы очень любезны, но мадам Достоева не имеет обыкновения принимать такие дорогие подарки.

— Она как будто очарована этой сумочкой… Спросите, что она об этом думает. В любом случае я собиралась подарить ей нашу последнюю модель… Так пусть она возьмет первую! Если мы объединимся, она по праву будет иметь доступ к нашему наследию.

Я перевожу. Мадам Бержеро в шоке. Не дожидаясь ответа, мадам Дебрей подает знак в ближайшую видеокамеру. Она показывает на витрину. В ватной тишине раздается щелчок. Эта коллекция неприступна. Не знаю, какую драгоценность рассчитывает украсть Рик, но ему это в любом случае не удастся.

Албан Дебрей открывает бронированную витрину и достает сумку. С почтительным полупоклоном она протягивает ее мадам Бержеро:

— Возьмите это скромное напоминание о нашей первой встрече. И пусть оно не обязывает вас ни к чему, кроме долгой взаимной дружбы!