Не дружи с этой девочкой
Шрифт:
– Дышать не забывай, – посоветовала Тома, а Катька громко выдохнула, покраснев до корней волос, когда Никита ласково, но мимолётно коснулся её щеки и тут же убрал руку.
– А ты, значит, та самая Тома?
– Та самая, – резковато ответила Тома, но парень ничуть не смутился и продолжил рассматривать новую девушку поверх Катькиного плеча. Вообще-то он понравился ей гораздо сильнее, чем она ожидала, потому Тома и ощетинилась – чтобы не выглядеть соперницей перед этой раззявой. Другого шанса
И Тома заранее нарисовала жалостливый портрет картавого студентика, чудом дорвавшегося до самой недоступной девочки в их школе, и приготовилась посмеиваться над этой нелепой парочкой, но Никита был не таков. Отнюдь. Он по-хозяйски оглядел узкий таз Томы, задержавшись на длинных ногах и красивых коленях, торчащих под лохмотьями, оценил грудь третьего размера и вернулся к дерзким глазам.
Уже не таким дерзким, слишком уж властным был этот взгляд, как будто у Никиты была какая-то власть над Томой.
– И часто ты оказываешь подобные услуги, та самая Тома? – прищурился он, беря Катьку за руку. Та сомлела от счастья и неверяще поглядела на Тому, приглашая порадоваться за неё.
– В первый раз. Эксклюзив для Катьки, но ты обращайся, если что.
– А почему такие сложности, я так не понял, – Никита театральным жестом предложил девочкам пройтись по боковой аллее, – у тебя предки сектанты, что ли? Почему тебе нельзя ни с кем общаться, Кать?
Катька заморгала, но всё-таки обрела дар речи и возмутилась:
– Почему же ни с кем? С ней, – она показала на Тому, – можно.
– Это я уже понял. Но почему больше ни с кем?
– У меня был старший брат Костя и с ним случилась очень плохая вещь несколько лет назад, вот с тех пор родители надо мной и трясутся. И они никакие не сектанты, просто боятся.
– Ясно. А что именно случилось с твоим братом? Что-то из разряда «жесть»?
– Дома мы об этом не говорим, а мне тогда было шесть лет, мало что запомнила.
– Но что-то же ты должна помнить? Не два же годика было.
– Очень хорошо помню, как попросила коллекцию игрушечных гоночных автомобилей, раз Косте она больше не понадобится. Папа на меня наорал, а потом извинялся. А Костя просто пропал – вот и всё, что знаю. Подробности обсуждали шёпотом и следили, чтобы я не подслушала.
– И ты не пыталась узнать?
– Пойти в полицию, что ли? – фыркнула Катька.
– Например, – серьёзно кивнул Никита, – или в сети посмотреть.
– В сети ничего нет, а в полицию мне нельзя, – веско сообщила Катька.
– Да хоть сейчас можно составить запрос в архив. Хочешь, сходим? У меня там знакомые есть, с журналистики.
– Я не могу отходить далеко от парка, – покачала головой Катька, – надо раз в час скидывать маме геолокацию.
– А если не скинешь?
– Тогда они вызовут полицию сами и больше уже никуда не отпустят.
– Аргумент, – согласился Никита, – тогда какой план?
– Вы погуляйте, а я здесь посижу, – благородно предложила Тома и показала набитый учебниками рюкзак, – домашку поделаю. У вас два часа, котики. Развлекайтесь.
Тома грызла кончик карандаша и гнала недостойные мысли, но не думать о том, почему Никита вдруг выбрал столь невзрачную девочку даже для одноразового свидания, оказалось практически невозможной задачей. Позже следователь выяснит у его однокашников, что Никита ни с кем подолгу не встречался, но время от времени зажигал с девушками вполне себе эффектной внешности – скоротечно и без взаимных обязательств, но Тома этого по понятным причинам не знала. И терзала себя то ли подозрениями в нехороших намерениях парня, то ли банальной завистью.
Подозревать было намного приятнее, чем завидовать, так что к их возвращению Тома уже была готова ко всему и чуть ли не набросилась с претензиями на парочку, чинно вышагивающую по неприметной дорожке под светом ярких фонарей. И ахнула – Катька преобразилась до неузнаваемости. Обычно сутулая девушка, прячущая скромные прелести под балахоном и выдвигающая вперёд тощие ключицы, сейчас не шла, а плыла, гордо вытянув шею и выпрямив спину. Как будто опытная модель или манекенщица, а не забитая школьница с первой парты.
Тома было решила, что они не теряли положенные два часа даром и умудрились уединиться где-то в людном парке, но по безумно горящим глазам Никиты и лихорадочному румянцу мгновенно угадала, что он до сих пор находится в состоянии крайнего возбуждения, как охотник, сжимающий круги вокруг долгожданной, выстраданной дичи. А Катька явно не отдавала себе отчёт, насколько красноречиво и жадно блестели зрачки молодого мужчины, и щебетала что-то про скорые каникулы и про расписание занятий.
Катька окликнула Тому и, не видя её потрясённой физиономии, принялась благодарить подругу за помощь, Никита же вообще не видел ничего, кроме профиля Катьки, и буквально смотрел той в рот.
Тома сухо попрощалась с Никитой – провожать девушек он не мог, так как по пути домой Катьку могли засечь предки, и начала допрос, как только крепкая фигура скрылась за изгибом аллеи.
– Чем вы там вдвоём занимались?!
Но Катька не почуяла подвох и чистосердечно поведала:
– Ой, Тома, я так счастлива! Никита классный! По-моему, я ему нравлюсь. Прямо сильно. И он столько всего умеет! Ты бы обалдела, если… – и Катька замолчала, разинув рот, как будто едва не выдала великую тайну.