Не единственная
Шрифт:
В день побега Аньис не училась. Съездила к родным и Марше. Сидела, играла с братьями, разговаривала с подругой, отрешенная, поглощенная невыразимым, заставляющим душу рыдать, чувством расставания. Вечером приняла ванну. Больше никаких ванн: они с Садди будут жить бедно и тяжело на новом месте… Обняла удивленных Кьясу с Аббой, прежде чем отпустить на ночь. И стала ждать Садди.
Пока ждала, собрала в узелок те драгоценности, что хотела взять с собой на продажу — господин Эль не расстроится, его не интересуют такие мелочи, как женские безделушки и она сама… Взяла с собой одно пуари. То, персиковое, в котором она впервые предстала перед господином Рональдом и его гостями.
И села на стул. Неизбежность накрыла ее, даже слез уже не было.
А в назначенный час в дверь постучали три раза, как договорились они с Садди. Он должен был сказать подельникам, что уходит пораньше, выйти за пределы сада, обрызгать одежду эликсиром для отвода глаз, вернуться, отсидеться, пока рабочие не уйдут и дом не затихнет. И незаметно для всех прийти за ней.
Аньис на негнущихся ногах подошла к двери, отперла ее. За дверью никого не было.
— Аньис, это я, — услышала она знакомый голос и тут же увидела Садди. Он вбежал в комнату и запер дверь. — Нужно заговорить с человеком, чтобы он тебя увидел. Ты видишь меня сейчас?
— Да, — кивнула Аньис. Как работает эликсир, она знала, просто растерялась вначале. Происходящее казалось ей нереальным, невозможным, словно мир вдруг перевернулся с ног на голову. А Садди трясло.
— Ты не представляешь себе, как это страшно! — быстро сказал он. — Я шел по вашим коридорам, встречал слуг… И мне все время казалось, что кто-нибудь сейчас меня заметит… Но нет! Старик продал честный эликсир! Ты собралась?! Переодевайся, нам нужно спешить! Эликсир действует от силы три часа, за это время мы должны выбраться за пределы города!
Садди положил на столик связку с простыми бедняцкими вещами, купленными для нее. Ведь у Аньис теперь была только дорогая одежда. Она с сомнением посмотрела на вещи, потом на Садди.
— Садди, послушай! — сказала она, пытаясь сдержать неожиданно запросившиеся слезы. — Я… Я не уверена, что мы правильно поступаем… Ведь если нас поймают — тебя точно казнят! Я не могу так подставить тебя! И господин Эль… он ведь хочет мне добра! Он нанял учителей, он захотел, чтобы я получила образование, он…
Садди передернуло, он резко развернулся к ней, схватил за плечи и потряс.
— Аньис, прошу тебя! Ты хочешь сдаться сейчас?! Когда мы все решили? А как же я? Пойми… — он с мольбой посмотрел ей в лицо, так и не отпуская. — Подумай, что ждет тебя здесь?! Ты не нужна тут! Кем ты будешь? А я… я буду хорошим мужем… И никогда не обижу тебя, — Садди резко притянул к себе и прижал к груди ее голову, нервно зарылся рукой в волосы. Аньис ощутила, что его по-прежнему трясет.
— Садди, да… прости меня… — прошептала она. Нельзя идти на попятный сейчас, нельзя так поступить с Садди! К тому же он прав… Она ощутила, что Садди коснулся губами ее волос и разжал руки.
— Пойдем скорее! — он нервно передернул плечами и начал сбрасывать на пол вещи, лежавшие на столике у зеркала. Почему-то, видя, как ее косметика и шкатулки, в которых еще совсем недавно лежали украшения, летят на пол, Аньис стало особенно больно. Нужно было переодеться, опрыскать себя эликсиром… Но она так и стояла, глядя, как Садди создает в комнате беспорядок. Как он опрокинул стул, порвал платье… Чтобы имитировать, будто он ворвался, ограбил ее и забрал силой…
— Ну что же ты, Аньис! — с упреком сказал Садди. — Нужно спешить!
Аньис сглотнула очередной приступ слез и медленно начала развязывать узелок с одеждой. Садди подошел к ней, посмотрел на ее дрожащие руки.
— Давай я помогу… — впрочем, его руки дрожали не меньше.
В этот момент вдруг скрипнул замок на запертой двери, она открылась, и в комнату вошел господин Эль. Высокий, спокойный, в черном костюме с серебром. Запер за собой дверь, и, ни слова не говоря, встал перед ними. Невероятный, сногсшибательный комок чувств закрутился в Аньис. Леденящий кровь страх: что сейчас будет. Неожиданная радость. И удивительное, нежданное… облегчение.
Садди в недоумении смотрел на высокого человека напротив, тот — на него, и эликсир явно был ему не помехой. А ведь Садди еще никогда не видел господина Эль, подумалось Аньис. Не видел, какой тот величественный, уверенный в себе, сколько в нем силы и мудрости… В этот момент Садди показался ей растерянным маленьким цыпленком, пытающимся расправить крылышки перед тигром.
— Господин Рональд, — тихо сказала она. Ей хотелось кинуться ему в ноги и умолять о пощаде. Но что-то подсказывало, что нужно удержаться, устоять. — Пожалуйста! Не трогайте Садди! Он не сделал ничего плохого! Это все я!
Она с мольбой посмотрела в лицо господину Рональду. Привычного тепла, что она ощущала в его взгляде, не было. Он просто изучающее смотрел на нее. Снова повисло молчание.
— Поэтому вы разбросали вещи по комнате, без всякого умысла, — вдруг усмехнулся он и подошел ближе. Садди сделал шаг вперед и закрыл собой Аньис, а господин Рональд опять усмехнулся и поднял руку останавливающим жестом.
— Я ничего вам не сделаю. Поговорим, — сказал он, и Аньис с Садди застыли от непререкаемых ноток, прозвучавших в голосе. — Я дам вам выбор, — продолжил он. — Если выберете бежать, я даже помогу добраться до порта и сесть на приличный корабль. И дам средства на первое время. Но дальше — сами.
— Нам не нужна ваша помощь! — сжав кулаки, словно через силу произнес Садди.
— Без нее вам не добраться, — спокойно ответил господин Рональд. — Вас поймают раньше, чем вы выйдете из города. Даже если я просто отпущу вас сейчас. Сначала ты, Садди, — господин Рональд вполне доброжелательно взглянул на него. Но Аньис знала, что его бездонные глаза словно просвечивают человека насквозь, недаром Садди в ужасе поежился.
— Сейчас, Садди, — сказал господин Рональд, — ты думаешь, что любишь девушку. Возможно, это даже так, хоть я подозреваю, тобой в большей степени движет ущемленное самолюбие и горе от того, что ты потерял возможность получить желаемое — вернее, желаемую. Что потерял возможность выполнить свой план на жизнь. Впрочем, думаю, ты сам искренне веришь в свои чувства и готов заботиться о ней. Но что ты ей предлагаешь? Если даже вы доберетесь до заморских стран, где нет рабства, и никто не будет вас искать — вы окажетесь в незнакомой стране, без знания языка и местных обычаев. Но скорее всего, вы просто не доберетесь. Молодых простачков чуют издалека, какая-нибудь шайка пьяных моряков отнимет у вас все, что есть, заберет у тебя девушку и пустит по кругу… Этого ты для нее хочешь? А если вы все же доплывете… Средства быстро закончатся, и нет гарантий, что твое простое ремесло вас прокормит. Ты окажешься с юной женой на руках, скорее всего, уже беременной. Причем с женой, которая не любит тебя, а бросилась за тобой лишь потому, что не понимает сути понятия свобода. И из благодарности к твоей юношеской любви. Я понимаю, — слегка улыбнулся господин Рональд, — ты привык думать, что женишься на девушке и хорошим обращением заслужишь ее любовь. Не спорю — возможно, так и будет. А может быть, и нет. Но ты когда-нибудь думал, что чувствует она сама, чего она хочет? И готов ли ты бросить все и отправиться за море ради девушки, которая не чувствует к тебе ничего особенного?