Не единственная
Шрифт:
— Госпожа Тиарна, он не виноват, я сама засиделась.
Эдор с опаской взглянул на властную женщину, стоявшую в дверном проеме и шепнул Аньис:
— Аньис, а можно я завтра опять приду?
— Конечно, — шепнула Аньис в ответ. В этот момент она забыла, что скоро ее здесь не будет. Уж больно забавной была Тиарна, и слишком интересным оказался Эдор. Она пошла к входу во дворец, и холодный воздух вдруг пробрал до костей. Конечно, вечером становилось холодно, но все это время рядом с Эдором она не мерзла. Оказывается, воздух вокруг него горячий, как вокруг господина Рональда — густой, подумалось ей.
Ее
Это было наслаждение. И раздирающая на части боль от невозможности стать ближе. Но наставник учил довольствоваться малым.
И, видимо, научил.
— Будь рядом, — говорил он. — Наслаждайся ее видом, ее голосом, запахом. Проживай это счастье в полной мере. Но не подходи ближе, довольствуйся тем, что имеешь. Ты не сможешь отодвинуть свой огонь, свои желания. Но ты сам можешь сделать шаг в сторону, и они будут гореть отдельно от тебя.
И Эдор делал. Делал, потому что не хотел убить это нежное существо, доверчиво сидевшее в паре шагов от него. Иногда — колоссальным усилием воли, какой было не занимать никому из его народа. В другие разы — пресловутым отрешением, которому так настойчиво учил наставник.
Особенно сладким оказался ее голос. Обычный звонкий, даже чуть резкий голос молодой девчонки. Но он проникал до самого последнего нерва, заставлял трепетать и напрягаться каждую клеточку тела, а дух взлетать и корчиться от наслаждения. Хотелось еще и еще. Не отрываться. И запах! Нежный, пьянящий запах тонкого, живого, беззащитного тела, скрытого невесомой шелковой тканью. Не сразу овладеть, а прижаться к ее коже, ощутить, поглотить, растворить это тело в своих объятьях.
А чуть в стороне от всего этого стоял гнев на наставника, не позволяющего обрести Сокровище, вполне контролируемый, впрочем. Лишь один раз Эдор чуть не сорвался — когда девушка начала расспрашивать о господине Эль.
Вот, оказывается, какова ты, зависть и ревность! Он слишком хорошо почувствовал, что стоит за этими словами. Ее эмоции были до сих пор пропитаны его, Рональда, образом, запахом его энергии, что могут ощущать такие, как Эдор. Но все это было предсказуемо, они подготовились. Ему удалось взять себя в руки, смирить свой гнев.
А еще они много раз обсуждали с наставником, о чем можно поговорить с девочкой. Расспросить о ее детстве и рассказать о дальних странах тоже посоветовал учитель, и Эдор был благодарен.
…И он увлекся, разгорячился. Она так хорошо, так увлеченно его слушала!
Эдор был доволен, опьянен, счастлив… Теперь он может говорить со своим Сокровищем. А со временем… со временем все обязательно произойдет. Главное — не сорваться. Второго шанса Эль не даст. Да и сам он никогда не простит себе, если поглотит, разрушит, убьет ее — мучительной, самой ужасной из смертей.
Только вот душа тут же устремилась вслед за девушкой, стоило ей скрыться в дверном проеме. И тело напряглось, желая сорваться с места и догнать… Теперь, когда он испробовал это, потерять было особенно тяжело. Словно жизнь утратила смысл.
И он не был уверен, что всегда сможет устоять без помощи учителя.
За полторы недели, что прошли с первого разговора, Аньис подружилась с Эдором. Господин Рональд так и не вспомнил о ней, а с ним она ненадолго забывала о саднящей боли.
С Эдором было хорошо. Интересно, весело. Он рассказывал ей смешные истории, и она смеялась. Он говорил о дальних странах — и ее разум уносился в дальние дали вместе с ним. Она описывала свою простую и подчас тяжелую жизнь, немудреные детские игры, — и он слушал, так внимательно, словно это были не слова глупой бедной девчонки, а что-то важное, сокровенное, наделенное особым смыслом. Она делилась с ним тем, что прочитала в книгах, узнавала на уроках — и он обсуждал все это с ней.
Ей льстила его дружба и его интерес… Молодой, красивый, сильный мужчина. Принц. И она зачем-то нужна ему… От этого она начинала самой себе казаться более значимой, не такой никчемной…
Рядом с ним она забывала и о побеге, который… который был уже не за горами.
Теперь у них в саду работала целая артель молодых плотников. А среди них — Садди. Аньис подходила поболтать, некоторых она знала с прежних времени. И словно невзначай отходила с Садди в сторону, чтобы обсудить планируемое. После этого подельники Садди понимающе хлопали его по плечу — мол, ничего не попишешь, невесту ты потерял… Только и остается, что редкие встречи…
День был назначен, все решено. Но чем ближе был день побега, тем страшнее, тревожнее и больнее ей становилось. Она вдруг поняла, что… никогда больше не увидит родных, Маршу, Кьясу и Аббу. Эдора. И, что еще хуже, они не увидят ее. А она ведь нужна им! Сьирри будет плакать и спрашивать, где сестра… А сестра уплыла куда-то, в неизвестность… А Марша родит ребенка, только вот Аньис так и не узнает, кто родился — мальчик или девочка, как назвали… И он никогда не залезет на колени тете Аньис.
А если их поймают, то Садди казнят, отрубят голову, как тому парню, что сорвал пуари с наложницы господина Тальи на центральной площади. Думать об этом было совсем невыносимо. Может ли она рисковать жизнью Садди ради своей свободы?
А еще господин Рональд… Как плохо она хочет поступить с ним! Предать его! Он был так добр, столько сделал для нее… Аньис становилось горько и тяжело от накатывающих сомнений! Но она умела чувствовать других людей. И, утирая слезы по вечерам, снова и снова пыталась понять, что когда она исчезнет… что ощутит господин Рональд? Ей хотелось, чтобы чувство потери захлестнуло его, чтобы он попытался ее найти, пришел за ней, где бы она ни была. Только вот Садди чтобы не тронул… Но все будет не так. Великодушный господин Эль почувствует лишь легкую, неуловимую потерю, добродушно усмехнется и… займется делами, быстро забыв о неудавшейся наложнице. Аньис задыхалась от горя, понимая это, сглатывала слезы и утыкалась лицом в подушку.
Отказаться? Остаться здесь? Но она обещала Садди. Да и что ее ждет… Все то же невнимание господина, годы одиночества в неизвестном статусе. Жалко бросать учебу и красивую благополучную жизнь, но так будет лучше. А родные и друзья забудут ее. Ведь родители смогли пойти на то, чтобы продать свою дочь. Значит, это возможно.
За два дня до побега Эдор отправился по делам, а ей стало совсем одиноко и страшно. Только влюбленный взгляд Садди, работавшего в саду, поддерживал в ней решимость и не давал сдаться. Он будет ей хорошим мужем, думала Аньис, а она ему — хорошей женой. Она все сделает для него, ему-то она нужна. Если понадобится — погибнет вместо него, ее жизнь так мало значит…