Не его Золотая девушка
Шрифт:
Тяжесть сваливается с меня в ту же секунду, когда слова слетают с губ, но в мгновение ока ее заменяет чувство вины. За то, что я переложил это бремя на плечи братьев.
– Он сказал мне перестать плакать и быть мужиком, когда понял, что я все видел. Потом сказал мне, что я разобью сердце маме, если разболтаю об этом, – добавляю я. – После этого то тут, то там появлялись подсказки – обертка от презерватива под задним сиденьем, долбаные телефонные разговоры, которые я подслушал. Но совсем недавно я нашел фотку.
Вместо
– Саутсайд? – спрашивает Дэйн.
– Ты думаешь, они с папой… – голос Стерлинга затихает, прежде чем он заканчивает мысль.
– Нашел это на телефоне в его сейфе. В тот день, когда украл его кредитку, – объясняю я, опуская телефон обратно в карман спортивных штанов.
– Вот почему ты нацелился на нее, – наконец понимает Дэйн.
– Так и есть, – признаю я, – но с тех пор многое изменилось.
Включая то, что я по глупости умудрился в нее влюбиться.
Я вздыхаю, вспоминая, как был уверен во всем тогда. Полагал, что она заслужила все, что я с ней сделал. Все было таким черно-белым.
– Вот почему тебя взбесило то, что сказал сегодня ее бывший? Ты думаешь, он знает, как связаны Вин и Саутсайд? – спрашивает Дэйн.
Я пожимаю плечами.
– Честно говоря, я уже не знаю, что думать.
И это правда. Мне так много еще нужно им рассказать, но я даже не знаю, с чего начать, не знаю, что правда, а что ложь.
– Перед региональными, когда Вин спустился поговорить, речь шла о моих фотографиях с Саутсайд в бассейне. Он настаивал, чтобы я держался от нее подальше, признал, что у них что-то было, а потом заявил, что она использовала меня только для того, чтобы причинить ему боль, потому что он порвал с ней.
– Он признался в этом? – спрашивает Стерлинг, побуждая меня кивнуть. – И ты уверен, что это не чушь собачья?
Глаза закрываются, и, вот так просто, я возвращаюсь в ту ночь, в тот гостиничный номер. Пока я смотрел в глаза Саутсайд, я мог бы поклясться: все, что она говорила, было настоящим. Мог бы поклясться, что это не имело ничего общего с местью. Что были важны лишь мы вдвоем.
Но потом вновь всплывали слова Вина.
– Тогда я не мог представить, чтобы отец признал что-то подобное, если бы оно не было правдой, но… теперь вот думаю, не ошибся ли.
Голова идет кругом, когда я понимаю, что у меня в руках только несколько кусочков головоломки. И я даже не знаю, где эти кусочки сходятся.
– Если ты и правда ошибся, – рассуждает Стерлинг, – это означает, что его реальная тайна каким-то образом хуже. Раз он предпочел соврать, будто бы трахнул старшеклассницу.
Интрижка так хорошо подходила. Мы ведь говорим о Вине. Измена для него так же естественна, как дыхание. Не говоря уже о том, что Саутсайд полностью соответствует его типажу. И он крайне против того, чтобы я с ней общался. Но теперь все, что я знаю, как будто не сходится.
Ничего не понимаю.
Я наклоняюсь вперед и хватаюсь за голову. Братья молчат. Они понятия не имеют, каково это – сомневаться, не испортил ли я все только потому, что отец снова играл со мной в игры разума.
– С ума не сходи только, – сурово произносит Дэйн ровно тогда, когда нужно.
– Давайте вернемся к видео, – вмешивается Стерлинг. – Тут есть связь? Ты слил его, чтобы отомстить за то, что Вин тебе сказал?
У меня внутри все скручивается в узел.
– Нет, – вздыхаю я. – Это был не я. Паркер – единственная достаточно долбанутая сучка, способная вытворять подобное дерьмо.
Я не смотрю на парней, но прекрасно представляю, какими взглядами они меня награждают.
– Черт, я так и знал, – кипит Стерлинг.
– И почему мы до сих пор не сдали эту сучку? – вопрошает Дэйн.
– Потому что все не так просто.
Я снова чувствую на себе их осуждающие взгляды.
– Почему, черт возьми, нет? Она обманула тебя, теперь надо обрушить ад на ее голову. Для меня это звучит офигеть как просто, – рассуждает Дэйн. Он взвинчен, как будто на кону его имя. Не мое.
– Я не могу настучать, потому что она знает, – отвечаю я, уже чувствуя себя поверженным.
– Знает что?
Я поднимаю голову как раз в тот момент, когда Стерлинг задает свой вопрос. И после того, что я говорю дальше, он бросает на меня понимающий взгляд.
– О Кейси. От Кейси, – уточняю я, прежде чем они успевают спросить, кто, черт возьми, мог рассказать Паркер Холидей хоть что-то.
В ответ тишина. Затем оба садятся подумать: один – в кресло у окна, другой – на пол, прислонившись спиной к стене.
– Проклятье, – вздыхает Стерлинг, наконец-то осознавая.
– Если я расскажу про слив видео, она расскажет всем, что знает обо мне и Кейси. Начиная с отца Кейси.
Оба понимают, почему для меня это полный отстой.
– Проклятье, – повторяет Стерлинг.
Мы сидим, не произнося ни слова, пока они осознают весь масштаб этой гребаной ситуации. Дэйн ерзает в кресле, полностью завладевая нашим со Стерлингом вниманием.
– Ты был не единственным, кто рано узнал, кто такой Вин на самом деле. Мне было десять, – признается он. – Это случилось, когда мама уехала домой на неделю. Он нашел няню, чтобы присматривать за нами.
На его лице появляется невеселая ухмылка.