НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.
Шрифт:
– Я вам с отцом бычков привезла, дать?
– Можно и бычков.
Бугров в удовольствии развалился на диванчике, наблюдая за суетившейся Дашей. "Расселся тут... Никуда не пройдёшь, не задев, - шарахалась она.
– Только не смотреть на его широкие плечи, только не смотреть на мускулистую, покрытую, тёмной порослью грудь. Не хватало ещё броситься на него голодной тигрицей".
– Вот тебе пиво, вот бычки, а вот пивная кружка, что ещё прикажите?
– грохнула она посудиной у него под носом иронично поклонившись.
Бугров таращил на неё глаза не понимая причины такого воинственного настроя.
А Дарья сгорая свечкой истекала
– Иди ко мне, - позвал он тихо, прося и надеясь.
В знак несогласия Дашка замотала горячей головой. Выглядела она, нелучшим образом. "Господи, почему я тормоз такой. Для чего было так выряжаться, доводить до белого колена себя, если боюсь. Это всему виной отец. Он испортил мой настрой".
Стараясь не встретиться с внимательным взглядом Бугрова, она отворачивалась. Но видно не всегда ловко, потому что он потянул её за пальчики и спросил:
– Дашунь, ты чего? Я думал с комплексами покончено.
– Просто, я никогда не пила пиво, - изворачивалась она.
Парень с готовностью покрутил бутылку.
– Так попробуй, холодное, я налью в стаканчик.
– Можно, я из твоей кружки? Всего глоточек.
Разве Бугров против, он всегда - за!
– Давай.
Отхлебнув протянутое Романом пиво, Дашка умудрилась зацепиться подбородком за край кружки. Пиво выплеснулось Бугрову на грудь, разбегаясь по ней золотыми, живительными ниточками, искрясь на волосках, сбегалось в ямочке пупка. Не соображая, что делает, она принялась слизывать золотистые хмельные капли с его груди, которые уводили её всё ниже и ниже. "Я схожу с ума, но мне это очень нравится, - замерла она на полотенце, от страха поднимая глаза вверх на Бугрова.- Кажется, не сердится?!" А капли завораживают на подбородке, на губах. Его дыхание рядом. О, что это был за поцелуй. Почувствовав на своих губах дрожащие губы Дашутки, он привлёк её к себе, и два сердца птицами рванулись из груди. Жар, разливаясь по девичьему телу, уходил вниз живота, отдаваясь там сладкой ломотой. Разрывало грудь. Задохнувшись в руках мужской страсти, она, охнув, поддалась. Бугор уже ничего не соображал. И тут Дашку прострелило: "Что я делаю, - пронеслось в голове, - ещё минута и уже не остановиться. Беги Дарья". И она рванула. Обалдевший Роман взмолился ей в след: - "Послушай..." Занеслась в ванную, закрыв дрожащими непослушными пальцами замок. Скорее под воду, чтоб не передумать. По белым шортам, побежали, обгоняя друг друга хрустальные струйки холодной воды.
– Даша открой, - стучал Ромка. Не получая ответа, взялся за уговоры.
– Дарья, милая. Девочка, моя маленькая, прошу тебя, открой. Выключи воду, простудишься.
– Понимая, что и это мало помогает, перешёл на угрозы.
– Дашка, не дури, выходи, я оделся. Малыш, ты не оставляешь мне выбора, я звоню Надежде Фёдоровне.
Та через пятнадцать минут после звонка была уже дома. Она влетела как ураган и с хода взяла его в оборот.
– Роман, что у вас произошло? Я неслась вровень с машинами, - налетела на него Громова, держась за выскакивающее сердце.
– У меня дела срочные.
Бугров попробовал кратко объясниться.
– Заперлась, не могу вытащить её оттуда, так что подождут ваши дела, помогайте.
Только её его краткость не устроила.
– Почему? Просто так под замок не лезут.
– Достанем её оттуда, узнаем. Мне самому хотелось бы быть в курсе. Имейте ввиду, она давно там купается, заставьте выключить воду. Кажется, моя голова начала соображать, пойду перекрою воду в квартире, - обрадовался он, метнувшись к вентилям.
– Роман, кайся, ведь что-то произошло? Обязательно должна быть серьёзная причина?
– настаивала Надежда Фёдоровна помчавшись за ним.
– Надеюсь, мы её узнаем. Хоть вода её не поливает и то хорошо. Да, не смотрите вы на меня такими карающими глазами. Клянусь вам, сам ничего не понимаю.
Та выпила кружку воды, принесённую Романом, и объявила:
– Так! Нам всем надо успокоиться, похоже, пока ты тут, она не выйдет из своего убежища. Избавь меня от своих нелепых оправданий и иди-ка, ты домой, вечером придёшь. Я тебя провожать не буду, сам дверь захлопни, - выпроваживала она Бугрова.
Тот удивляясь такому повороту, ушёл. Сама выспрашивала, выспрашивала терроризируя его глупыми вопросами, а теперь приписывает ему это "оправданием". Что за народ эти бабы!
Голова у Надежде Фёдоровне гудела. В ней варились сотни историй , примеров и предположений. И всё же задвинув эмоции, она более-менее спокойным голосом произнесла.
– Даша, дочка, он ушёл, выходи.
– Ты обманываешь?- всхлипнула Даша.
– Я, что на врушу похожа? Открывай.
Достав из ванной синюю, стучащую зубами несчастную дочь, принялась растирать её спиртом, замотав в пуховое одеяло, уложила в кровать.
– Тебе легче?
– Жить буду, что с дурой случиться может.
Надежда Фёдоровна подивившись таким речам предложила:
– Поговорим?
Дашка помедлила и смущённо произнесла:
– Говорить-то не о чем... Мне стыдно, я вела себя, как проститутка в кино. Мам, я хотела его, понимаешь? Всего хотела! Ох, об этом невозможно говорить. Какой стыд! Что он обо мне теперь подумает?
Громова спрятала улыбку. "Ну вот нафантазировала, а всё сплошная ерунда".
– Дашка, какой ты ещё ребёнок. Одноклассницы детей нарожали, а ты бабьего желания, страсти, напугалась. От этого никуда не денешься. Ромка - взрослый парень, справится с ситуацией. Зря на него наехала сейчас.
– С какой?- всхлипывая поинтересовалась она.
– С любой, я его недооценила. Успокойся, глупышка, а-то вон отца перепугали. Слышишь, как трезвонит телефон. Пойду, отвечу, объяснюсь с ним. Всё будет нормально, спи.
Согревшись, Дашка действительно заснула. Ей снилась белая ромашковая поляна и проносящие её мимо неё облака. Ромашки там, ромашки сям... Ей страх, как хотелось спуститься, упасть в них и полежать, а ветер знай себе гонит мимо и ведь не прикажешь, не попросишь...
Бугров притопал, как и было велено, вечером, с большим трудом дождавшись назначенного часа. Встретившая его в дверях Надежда Фёдоровна, уклонившись от разговора, отправила его к Громову.
– То мужские посиделки, увольте меня от объяснений.
"Что ж придётся идти, - направился он прямиком в кабинет Громова.
– По крайней мере, кончится эта головоломка".
– Разрешите, - толкнул он давно знакомую дверь.
Громов выглядел смущённым, но доброжелательным.
– Проходи Роман, пивка попьём?
Бугров сразу начал с больного места. Не терпелось выяснить, а уж потом и пивка можно.
– Уж и не знаю. Я извёлся весь.
– Знаешь, я бы сейчас и что покрепче выпил. По рюмочке коньячку, а?