НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.
Шрифт:
Его жаркое дыхание не давало дышать, а тело, предавая хозяйку, трепетало под умелой рукой. Она вся застыла, когда его губы заскользили по нему, и всё же из последних сил пытаясь держать ситуацию под контролем. Поднырнув под кружево на груди, язык обласкал ставшие упругими соски, и, завернув в ямочку на животе, сполз вниз. Дашка заметалась, под его неутомимыми руками, стараясь вытолкать непрошенного гостя из опасного места. Бугор удвоил усердие и шар огня покатившись в обратную сторону к животу, опалил грудь, вдребезги разбившись о голову, кинул её всю враз в жар. Плавающая сейчас в ней страсть, была не
– Спокойно девочка всё хорошо, - нежно целует Бугров её губы.
– Я таким азартом со школьных годков не занимался. Пришлось вспомнить. Заметив её потягивание носиком, усмехнулся.- Семенная жидкость, эрекция.
И так красная девчонка, стала пунцовой. Уткнувшись, в подушку, чтоб не видеть его, она пробурчала:
– Извращенец, что ты со мной делал? "Господи, я неслась на облаке, а он, садист, спихнул меня оттуда".
– Тебе не понравилось? Малыш, я только заставил твой организм показать тебе, что ты уже взрослая девушка. Не бойся, ничего не было. Немножко поиграл с твоими зонами. А моя эрекция, это побочный продукт. Гореть рядом с тобой и не воспламениться... По-моему, всё прошло не плохо. Тебе точно не в чем меня упрекнуть.
Даша выйдя из шока, старалась не смотреть на него. В любую точку комнаты, только не на него.
Роман протёр бумажными салфетками, собирая семя, её дрожащую ногу. Потом себя. Застегнул замок на джинсах.
– Ты точно ненормальный, - скрывая свою растерянность, ворчала она.
– Где моя пижама, зачем ты меня раздел, свинёнок. Я чуть не умерла.
– Не с чего было умирать. Это всего лишь сотая часть того, что может испытать женщина. И я снял только пижаму, не тронув твои розовые кружева руками, там шалил только язык. Я хочу показать тебя тебе самой. Пошли к зеркалу.
Дашка упиралась. Что за новая выдумка осенила его. Ноги не слушались. Покачав на руках, и покрывая поцелуями полыхающую огнём девчонку, он поставил её перед шкафом. Огромноё зеркало в платяном шкафу улыбалось ей почти нагой богиней, раскрасневшейся и стыдливо счастливой. Бугров, прижав её к себе и убрав волосы с плеч, прошелестел губами по шейке. Его обворожительные глаза цвета неспелой черёмухи смеялись.
– Отдай пижаму, ты меня развращаешь, - сконфуженно бормотала она.
– Я тебя возвращаю к жизни, которую ты у себя украла. Да, полюбуйся ты своим телом, получи удовольствие, хотя бы от такой наготы.
– Но ведь в моей жизни ничего подобного больше может никогда не случиться, - в отчаяние простонала Даша.
– Случится, ещё и больше, в крайнем случае, я-то на что, - смеялся наглец.
– Мерзкий тип, из-за тебя я прикусила губу.
– Дашка-промокашка. Дай полечу, захватил он нежно её кровоточащий лепесточек. Но с каждым новым поцелуем, волнение с огромной силой накрывало её.
– Я пошёл, - почувствовав опасность, отстранился от неё Роман.
– Тебе пора спать.
– Думаешь, это сейчас возможно? Не уходи, останься, - умоляла она.
– Это ещё, что за глупости. Хорошего, понемножку.
– Натянул он одеяло на её молящие глаза.
– Обормот, - рассерженная Дашка лупила кулачком одеяло.
– Пока, малышка, могу прощальный поцелуй на сон грядущий и не более.
"Как тут можно спать, в таком огне,- крутилась Дашка.- Человек без нервов, с гуся вода, говорят именно про таких". Прометавшись всю ночь, она забылась в коротком сне под утро. Вскочила, разбуженная настойчивой трелью бездушного будильника. В спешке собравшуюся дочь, Громов отвёз на вокзал, где уже мерил в нетерпении привокзальную площадь Бугров. Чмокнув девчонку в щёчку и забрав вещи, потянул в вагон. "Он ведёт себя так, как будто ничего вчера и не было", - разочарованно наблюдала за происходящим Даша. Она-то ждала совсем другого, желая захлебнуться в океане любви и страстей. Ни жарких объятий, ни страстей, одни упрёки за опоздание. Может, и правда всё, только померещилось.
Лето кончилось. Они возвращались к учёбе. Непонятно, но Романа никогда не провожали родители. Странно, конечно, но спрашивать нельзя, если сам помалкивает. Поезд тронулся, и Бугров замахал Громову в окно, успокаивая и обнадёживая. Завтра начинаются занятия, на очереди четвёртый курс. Это первый год учёбы тянется долго и нудно, а потом несётся себе вскачь, не поймаешь. До Нового года ещё так-сяк, вразвалочку, а потом, как на пришпоренных рысаках, катит не догнать. Не успеешь оглянуться, подтянуть хвосты, а уже и зима подходит к концу.
Отыгрывались за тёплую зиму последние свирепые морозы. Догуливали своё, теряющие силы метели. Отвиселись низко нависшие тучи с мелким дождичком, когда всё казалось серым. Всё-всё... зима шла к концу.
– Всё утро звоню, звоню, ни ответа, ни привета, - кричала в трубку рассерженная Лиза.- Ром, ты где?
– В спортзале, приёмы отрабатываем. Случайно вышел в раздевалку. Бац, твой звонок. Думал в башке звенит, ан нет, ты. Лизавета, чем обязан?- закруглил он трепотню.
Бугров засёк - Лиза торопилась и нервничала. Значит, случай не ординарный: "Что там у девчонок ещё произошло?"
– Понимаешь, Дашке на лекциях стало плохо. Она ушла в общежитие, провожатых, естественно, не взяла. Я решила на всякий случай тебе звякнуть.
– Молодец, отпрошусь и слетаю. Спасибо тебе, киска.
"И, что за мужик, прямо сейчас и замяукаю",- растаяла она, успокоившись за подругу. Бугров землю рыть будет, а окажется около неё.
Так и было. Роман отпросившись, хоть и идти нужно было к начальнику курса, летел сломя голову в общежитие.
Дашка сидела, скорчившись от боли на полу, уложив голову на кровать. Роман, скинув на ходу промёрзший бушлат, кинулся к ней.
– Дашуня, где болит?
– Нигде, пройдёт, - крепилась Дашка, зажимая руками живот.
– Не глупи, я вижу, боль тебя всю скрутила, вызовем "скорую", не упрямься, детка.
– Пройдёт, не надо.
– Ёлки-моталки, медики хреновые, себя лечить не хотите, - ругался Роман не зная чем помочь, - а вдруг у тебя аппендицит?
– Нет, - мотала она головой.
– Зачем ты пришёл, мне нехорошо. Стыдно при тебе в таком состоянии, уйди. Всё будет нормально, - упиралась она, отворачивая лицо от Бугрова.