НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.

Сурская Людмила

Если б только беда крылась в этом, то это и не беда вовсе, а ерунда. Он же всё превратит, как правило, в тряпьё... Ему нужно быстрее добраться до её тела и этот ненормальный идёт кратчайшим путём. Дарья нежно лепеча слова любви по ходу пробовала растолковать ему инструкцию и поняв - не достучаться, сделала всё сама...

– Только не рви, всё просто в обращении.

До Романа сейчас плохо доходило то, что она делала со своим нарядом. Его стон был о другом.:- Прости за грубость, малыш, я сейчас не люблю, а беру тебя. Нет сил терпеть, пожалей меня ненормального,

не сердись. Мне б жажду только утолить, напившись из твоих губ. Ночами снилась твоя колыхающаяся грудь. И вот это всё рядом, я могу сжать её рукой. Забрать розовую вишенку соска губами и поласкать его язычком. Какое это счастье касаться твоего животика, нырять в кружево твоих волос. Моя женщина, только моя, - стонал Бугров над плавившейся от такого жара женой.
– Я не должен был останавливать машину, что эти жалкие минуты для нас, но не могу больше ждать, находясь в такой близости от тебя, зайчонок.

Зинаида гуляла по супермаркету с испорченным настроением. Какое уж тут настроение с её ненормальными мужиками... Ходи вот теперь. Без интереса разглядывая товар и считая минуты, она скучая о сыне рвалась назад.

Фёдор пользуясь бесполезным гулянием попытался сломать её настрой:

– Зин, да ладно тебе. Вырос он. У него своя жизнь, своя семья. Мы с тобой уехали от своих, только нас и видали. Он нормальный мужик. И сын неплохой, нам не за что Бога гневить.

– Не заливай. Прошли там твои двадцать минут. Сколько ещё тут торчать?

– Подумаешь, поизучай товары, велика беда. Почём добро у них и какие цены у нас. Стоящее дело.

Зинаида застыв статуей, от гнева и возмущение вдруг покрасневшей, бубликом воткнув руку в бок, наехала на мужа:

– Нет, ты мне скажи, что за порода у вас такая кобелиная?

Фёдор проморгавшись и в принципе готовый к её не скорому остыванию, парировал:

– Нормальная порода, самая мужицкая. Давай ананасов купим и бананов побольше. Фрукты не пропадут, съедим. Зин, ты ж сама горячая. Молодое ж дело, нас вспомни.

Она развернулась и в сердцах, аж топнула.

– Вспомнила, потому и злюсь. Воды не забудь, сутенёр.

– О, а я причём?
– щипнул жену за бочок Фёдор.
– Вообще-то, я не знаю, но, может, он в тебя пошёл? Как заведёшься...

Зинаида оглядываясь по сторонам, быстро закрыла ему рот.

– Тю, скаканул, с больной головы на здоровую. Пошли уж что ли. Хватило им на первое время червячка заморить.

Набрав пакеты продуктов и воды, долго топтались у машины, шумя и разговаривая, пока решились постучать.

– Ребятки, мы воды принесли, - предупредил ангельским голосочком Бугров, боясь открыть дверь.

– Чего ты, Фёдор, церемонию развёл.
– Погрохала по лакированным бокам Зинаида.
– Кончайте с любовью, ехать пора.

Фёдор заметил:

– Аккуратно колоти, машину испортишь.

– Ах, ах, если они её не развалили, то моему кулаку такое не под силу,- дёрнула за ручку она. Подержала открытой давая выветрится жару.

В салоне не удержалась, мельком зыркнула назад. Даша красная, как рак, но живая, улыбается.

Зина передала дух: "Не замучил до конца. Слава богу!"

Передавая ситро, Фёдор Егорович, зная медвежью хватку сына, поинтересовался у снохи.
– Дашутка, как ты, в магазин одежды заезжать не надо?

Даша решительно помотала головой. И перебивая сомнение свёкра перешла на человеческий язык.

– Всё цело, - уткнулась она в плечо мужа.
– Я меры безопасности приняла.

Роман недовольно заворчал:

– Не можете вы дипломатично, непременно надо в лоб. Будешь водичку, детка?

– Поехали, наконец-то, - взорвалась Зинаида.
– Доведёшь, я тебе приложу сковородой дипломатично к одному месту. Энергию тратите всю впустую. Детей не делаете. А я внуков хочу.

– Наша мама разошлась, как марафонец, не догонишь, - погладил её руку Роман.
– Я тебя очень люблю, и скучал по вас с батей. Не ревнуй к Даше, она моя жена.

– И с чего она так взвилась, - оправдывался Фёдор Егорович.
– Спросил только, всякое ж бывает, зацепилась, может, за что-то. Дай думаю, спрошу.

– Зацепилась, в машине? Не смеши меня. Разве что за Ромкино нетерпение. Бурлит, как брага на дрожжах, вот - вот выстрелит. А внуков нет.

Фёдор посмеиваясь отвернулся, пробубнил:

– Да, ладно тебе, дотерпит, скинул же уже главный выбух...

Зинаида, пряча улыбку отвернулась к окну... "Какие они бедовые эти Бугровы, но лучше их нет".

Димка всю дорогу до дома пытался понравиться дочурке, позволяя выделывать с собой всё, что ей заблагорассудится. Но очень скоро она постаралась перебраться на руки матери.
– Придётся приложить не мало усилий, не всё так просто, - огорчился Дима.
– Такая смешная стала. Я многое пропустил, Леночка. Прости, детка. Следующего ребёнка выращиваю сам.

– Это как?- прыснула она.

Димка на полном серьёзе заверил.

– Молча, ты рожаешь. Я воспитываю.

Девочка попрыгав по рукам опять перебралась к отцу. Наверное потому, что новое притягивает, а возможно вспомнила что-то о нём. Димка с нежностью прижал вновь к груди маленькое лупоглазенькое существо с большим бантом.

– Папа,- выговаривала дочка, давно заученное слово, тыча слюнявым пальчиком в глаза и нос отца. Поковырялась в губах, пытаясь просочиться сквозь зубы. Проверила на прочность уши. Потом аккуратно расправила складочки помятого под его пальцами платьица. Его сердце запрыгало. Умница.

– Одно удовольствие - волосы короткие, а-то и скальп бы с меня стянула. Так никакого кайфа ей от моей стриженной головы нет. Ах, моё сокровище, - нежничал Димка.
– Папу лысым хочешь оставить. Какой маленький пальчик, а сопливый носик похож на крошечный грибок.

– Ам, ам, - проталкивала в рот отца ручку девочка.

– Дима, что ты делаешь, не разрешай ей безобразничать, - сердилась Лена.
– Ей было тепло и спокойно в объятиях его сильных рук. Голова удобно покоилась на его широком плече и его торопливые поцелуи время от времени горели на её губах.