Не гаси свет
Шрифт:
Она быстро обошла квартиру. Ничего необычного. Ни CD с очередной оперой, ни других следов вторжения чужака. Она открыла один из чемоданов, вынула оттуда запеленутое наподобие мумии тельце Игги и отнесла его в ванную, после чего сделала еще один звонок.
— Слушаю вас… — ответил ей хорошо знакомый голос.
— Жеральд? — все же уточнила журналистка.
На другом конце провода замолчали.
— Я знаю, ты не хочешь со мною разговаривать, — решительным тоном произнесла женщина, — и понимаю, почему. Но все, что тебе рассказали, все, что ты
— Принял за истину? — немедленно ощетинился Ларше.
«Отлично! — обрадовалась Кристина. — Именно такая реакция мне и нужна. Прояви праведный гнев, ты ведь такой безупречный, такой непогрешимый, верно? Ты никогда не ошибаешься, дружок… Никогда или крайне редко… Ты всегда поступаешь именно так, как следует, то есть благоразумно… Ты — благоразумный человек, чертовски, дьявольски благоразумный…»
— То, что я принял за истину? — повторил мужчина, как будто услышал самую большую глупость на свете.
— Да. То, что принимаешь за правду, таковой не является. И у меня есть доказательство.
Тяжелый вздох в трубке:
— Господи, Кристина, о чем ты?
— Пораскинь мозгами, Жеральд! Подумай, что ты знаешь точно, а что только предполагаешь. Тебе известно, что люди часто отдают предпочтение информации, которая ближе всего к их собственным изначальным гипотезам? Это называется «склонность к подтверждению своей точки зрения»… Что скажешь, если я предоставлю тебе информацию, которая все меняет самым кардинальным образом?
— Кристина, я…
— Удели мне пять минут своего драгоценного времени, пожалуйста. Ты кое-что послушаешь и сам решишь, чему верить, а чему нет. После этого я оставлю тебя в покое. Навсегда — даю слово. Мне нужно всего пять минут; думаю, я это заслужила.
— Когда?
Штайнмайер выдохнула и назвала время и место. Закончив разговор, женщина вдруг осознала, что умоляющий тон, который она использовала в разговоре с Жеральдом, был на этот раз не более чем уловкой: она ломала комедию. Ее жених (бывший?) обожает мольбы… Но больше она никогда никого ни о чем не будет умолять.
Когда она вошла в кафе на улице Сент-Антуан-дю-Т и увидела Жеральда, вид у него был разгневанный и одновременно испуганный. «Он похож на мальчишку», — подумала Кристина.
— Привет, — сказала она вслух.
Ларше поднял голову, но не ответил. Женщина пододвинула стул и села напротив.
Она не дала себе труда накраситься, не попыталась быть соблазнительной, Кристина знала, что выглядит просто ужасно — волосы сухие, как солома, покрасневшие глаза обведены темными кругами, как у лемура, — но Жеральду, похоже, было плевать. Он хотел одного — побыстрее уйти.
— К Денизе приходила полиция… — заговорил он первым.
Кристина напряглась.
— По поводу стажерки, которую ты избила…
— Я ее и пальцем не тронула, — спокойно ответила его собеседница.
— Тебе нужно лечиться, Кристина, ты больна.
— Вовсе нет.
Жеральд одарил ее неприязненным взглядом. Она включила смартфон и вошла в электронную почту.
— Помнишь письмо, которое бросили мне в ящик? — спросила Штайнмайер. — С него все и началось… Так помнишь?
— В полиции считают, что ты сама его написала…
— И зачем бы я стала это делать?
— Не знаю… наверное, потому, что ты… больна…
Кристина наклонилась к нему.
— Прекрати повторять эту чушь, черт бы тебя побрал! — рыкнула она.
Жеральд отшатнулся. «Господи, он и вправду меня боится!» — с удивлением подумала женщина.
— Надень наушник, — произнесла она подчеркнуто сухо.
Ларше кивнул с видом безнадежной покорности судьбе и подчинился. Кристина включила запись, которую прислал ей Илан: звонок неизвестного мужчины в прямой эфир. Ее собеседник слушал, опустив глаза и нахмурившись, а потом вынул наушник, но ничего не сказал.
— Ну что, этот звонок я тоже выдумала? — спросила журналистка.
Мужчина не ответил.
— Передача вышла в эфир двадцать пятого декабря — на следующий день после того, как письмо оказалось в почтовом ящике. Можешь проверить, подкаст все еще есть, — не моргнув глазом соврала Кристина. — А теперь объясни: если письмо написала я, как этот человек мог узнать о его существовании?
Жеральд упорно молчал, но выглядел уже не так самоуверенно.
— А если автор письма не я, как получилось, что звонивший знал не только о существовании письма — ему было известно его содержание! И это при том, что оно лежало в бардачке твоей машины?
Ларше покраснел.
— Возможно, это совпадение, — буркнул он. — Он говорит не о письме… а о некоем самоубийце.
— Побойся бога, Жеральд! — вспыхнула мадемуазель Штайнмайер. — Вот что он говорит дословно: «Тебя не мучит тот факт, что ты позволила человеку умереть… Ты позволила человеку покончить с собой в рождественский вечер, а ведь он просил о помощи…» Конечно, он говорит о письме! О чем же еще? Говорит вполне достаточно для того, чтобы понять намек могла только я!
Жеральд молчал, и она заметила на его лице тень сомнения.
— Ладно, ты права, он имеет в виду именно злосчастное письмо… Но то, что ты сказала Денизе… — пробормотал он уже менее уверенно.
— Дениза заявила, что я тебе не подхожу! Да, она меня разозлила, а как бы ты реагировал на моем месте?
— Еще был мейл…
— Я не посылала тот мейл и не писала то письмо, — сухо отрезала Кристина. — Ты что, правда не понимаешь? Он не только звонил на радио, но и влез в мою почту… и вломился ко мне. Чертов сталкер…