Не герой
Шрифт:
Посему первый удар однозначно придется выдерживать силами ополченцев. Уже затем постепенно будут подтягиваться подкрепления. Нехорошая картина вырисовывается. Василий подумал, что воевода Виктор может и не спешить бросать своих людей в бой. Речь ведь не идет о вендских поселенцах. Чудь клятву верности Вендии не давала.
К сожалению, новости до затерянного в лесах чудского села доходят медленно или вообще не доходят. Василий краем уха слышал, что венды проводят войсковую операцию по очищению Пустошей, но никакой конкретики. Только кое-что о боях на Ежаве и сражении маневренных
Что там сейчас с кайсаками в Пустошах, непонятно. Информации нет, последние новости были аж три недели назад. За это время многое могло измениться. Может быть, кайсаки подтянули свежие части и вышибли вендов из Пустошей. Возможно, венды их разгромили. Тогда получается, к Сторогору идет отрезанная от своих кавалерийская часть. Кайсаки пытаются оторваться от вендов, обойти Пустоши с севера и выйти к Уралу. В этом случае кайсаки будут грабить всех, кого встретят. Надеяться на снисхождение к бедным лесовикам тщетно. Степнякам не до сантиментов, самим бы выжить.
Что там происходит, неведомо, а жить как-то надо. Вестей от разведчиков пока нет. Идти в лес, не зная куда именно, нельзя, без разведки может так выйти, что ополченцы разминутся с кайсаками, и те спокойно выйдут к беззащитному селу. Остается ждать новостей.
Василий и Лушик с утра устроили небольшие учения. Все равно время девать некуда, а безделье – самый страшный враг солдата. Эта истина касается и ополченца. Оглянуться не успеешь, половина войска разбежится по домам и полям. Одному на четверть часа сходить, дров наколоть, другому приспичит яблоки собирать, третий в поле попрется или вспомнит, что жена просила воды для стирки натаскать.
Нет, раз рать собрали, распускать ее нельзя. Командиры вывели свое войско на пастбище, свели десятки в два орднунга. Первым делом устроили учебные стрельбы. Да, в цель чудь била точно, половина мужчин не первую зиму на охоту ходят, стрелять умеют. Василий же, видя, что его бойцы предпочитают вести огонь стоя или с колена, схватился за голову. Кайсак это не лось или медведь, он ведь, гад этакий, тоже стрелять умеет.
– Десятские, ко мне! – заорал Хабулай.
– Так, будем учиться ползать. Ты, ты, ты и ты, молодцы, били из положения лежа. Остальные, будем считать, уже мертвые.
– Как?
– А вот так!!! – грозный рев Василия оборвал посыпавшиеся было шуточки, заставил мужиков опустить вылупленные на лоб глаза. – Убили вас степняки. Всем лежать! А ну! Кому сказал?!
С помощью Лушика и вовремя вспомнившихся чудских ругательств ему удалось восстановить дисциплину и заставить десятских проползти на пузе по полсотни метров.
– Жопу опусти! Морду вниз! Быстрее! Нефиг копошиться! Жопа! – Василий наступил на выпяченную заднюю часть ополченца. – Давай, ползи. Вперед.
Разобравшись с командирами, перешли к остальным ополченцам. До полудня сельская сотня ползала по пастбищу. Люди быстро
– Вот так, – Хабулай удовлетворенно потер руки. – Приступаем к огневой подготовке.
Сотня построилась. Интервал в три шага. Затем рывок вперед. По команде «Атас!» – упасть на землю, проползти двадцать шагов. Остановиться. По команде «Огонь!» – открыть огонь по мишеням.
Первый забег показал, что ополченцы управляются в бою хуже баранов. Каждый из них сам по себе был неплохим бойцом, но работать совместно они не умели. Либо делали все медленно, пешочком подходили к огневым позициям, переговаривались, спорили с десятскими, либо, если действовать надо было быстро, сминали боевые порядки и превращались в неорганизованную толпу.
После третьей попытки выполнить простое, в общем-то, упражнение, Василий понял, что это бесполезно. Удивительно, что обошлось без несчастных случаев. Дальнейшие тренировки командир проводил с отдельными десятками. Половину бойцов учил Василий, а за второй надзирал Лушик. Вот малыми группами стало получаться. Пусть не с первой попытки, но люди двигались более-менее организованно, не сбивались в кучу, выдерживали интервалы, и даже отстающих и вырывавшихся вперед почти не было.
Так день и прошел. Василий дал людям отдых, послал глазевших на учения мальцов в село за харчем для бойцов. Удостоверившись, что люди в порядке, командир нашел себе кусочек непримятой травы под деревом и с наслаждением бухнулся туда. Вытереть пот со лба, вытянуть ноги, уронить автомат на колени – наслаждение неописуемое. За этот день Василий вымотался так, будто с утра и до ночи мешки таскал или продирался через лесную чащу с полной выкладкой.
– Еще седмицу, и люди научатся, – ободряющим тоном заметил Лушик, присев рядом с Василием.
– А у нас есть эта седмица?
– Нету.
– Хреново.
– Выживем, будем каждый месяц сборы проводить.
– Если выживем, – хмыкнул Василий, он уже начал сомневаться в успехе предприятия. – Лушик, а тебе воевать приходилось?
– Воевать нет, а на воинской службе был. В молодости нанялся в вендскую армию. Года два послужил и ушел.
– Все с тобой ясно, службу знаешь.
– А ты сам?
– У меня разное бывало, – уклончиво ответствовал Василий.
Рассказывать о себе он не хотел, врать напропалую, придумывая себе новую биографию, тоже было нежелательно, легко можно попасться на какой-нибудь мелочи, и тогда прощай, доверие. Сельчан легко можно обмануть, народ они простой, но если разок поймают тебя на лжи, на всю жизнь запомнят и детям расскажут.
– А вон, вестник бежит, – Лушик махнул рукой в сторону несущегося через поле Пайко Леворука.
– Он с Вахлаком уходил? – Василий рывком вскочил на ноги и потянулся до хруста в суставах.