Не говори никому
Шрифт:
– Вы били свою жену, доктор Бек?
Меня как хлыстом стегнули.
– Что?!
– Это вас возбуждало? Отлупить женщину?
– Что… Вы что, свихнулись?
– Сколько вы получили по страховке после смерти жены?
Не в силах поверить своим ушам, я растерянно переводил взгляд с Карлсона на Стоуна, однако их лица были бесстрастны.
– Да что вы такое говорите?
– Пожалуйста, ответьте на вопрос, доктор Бек. Если, конечно, вам нечего скрывать.
– Да нет, это не секрет, – сказал я. – Полис был
– Двести кусков за погибшую жену, – присвистнул Стоун. – Эй, Ник, я встаю в очередь!
– Не великовата ли сумма для двадцатипятилетней девушки?
– В то время ее двоюродный брат устроился на работу в страховую фирму, – коряво заоправдывался я. Странная вещь: хоть я и не сделал ничего дурного – во всяком случае, того, что имели в виду они, – все равно почувствовал себя виноватым. Неприятное ощущение. Из подмышек заструился пот. – Элизабет хотела помочь ему и застраховалась на большую сумму.
– Мило с ее стороны, – сказал Карлсон.
– Очень мило, – подхватил Стоун. – Семья превыше всего, вы согласны?
Я молчал. Улыбки вновь исчезли.
– Посмотрите на меня, док, – приказал Карлсон.
Я повиновался. Его глаза буравили мои. Я выдержал поединок, хотя это оказалось нелегко.
– На этот раз ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, – медленно произнес агент. – И не злите меня больше. Вы когда-нибудь били свою жену?
– Никогда, – ответил я.
– Ни разу?
– Ни разу.
– И не толкали?
– И не толкал.
– А со злости ни разу не треснули? Слушайте, док, мы все люди – пощечина, то да се. Не преступление, нет, просто время от времени у каждого могут сдать нервы.
– Я никогда не бил свою жену, – повторил я. – Не толкал, не трескал со злости, не отвешивал пощечин. Никогда.
Карлсон поглядел на Стоуна:
– Тебе все ясно, Том?
– Конечно, Ник. Он сказал, что никогда не бил жену, чего тут непонятного.
Карлсон поскреб подбородок.
– Если только…
– Если только что, Ник?
– Если только ему снова не нужен катализатор.
Глаза сыщиков опять сфокусировались на мне. Собственное дыхание засвистело у меня в ушах, голова стала пустой и звенящей. Карлсон подождал еще несколько секунд, прежде чем завозиться с большим коричневым конвертом. Он тянул время, аккуратно развязывая и расклеивая его. Потом поднял высоко в воздух, и содержимое высыпалось на стол.
– Годится катализатор, док?
Это оказались фотографии. Карлсон подвинул их ко мне. Я взглянул на снимки и похолодел.
– Доктор Бек?
Я не отозвался. Мои пальцы тихонько коснулись фотографий.
Элизабет.
Это, несомненно, она. На первом фото жена была снята крупным планом – только голова, в профиль. Рукой Элизабет придерживала волосы, открывая ухо. Ухо было красным и распухшим, шея под ним – в синяках и царапинах.
Похоже,
Следующее фото запечатлело Элизабет раздетой до пояса и демонстрировавшей огромный синяк на боку. И вновь глаза у нее заплаканы. Снимок был очень контрастным, кровоподтек казался огромным и черным.
И еще три фотографии – Элизабет в разных позах, предъявляющая различные части тела, покрытые ушибами и царапинами.
– Доктор Бек?
Голос вернул меня к действительности. Я почти забыл о наблюдающих за мной агентах. Встрепенувшись, я переводил глаза с Карлсона на Стоуна и обратно.
– Вы что, думаете, это сделал я?
Карлсон пожал плечами:
– Мы ждем, что вы нам скажете.
– Конечно же, нет!
– Вы в курсе, где ваша жена получила травмы?
– В автомобильной катастрофе.
Они переглянулись с таким видом, будто я сообщил, что мою домашнюю работу сжевала собака.
– Элизабет попала в небольшую аварию, – объяснил я.
– Когда?
– Точно не помню. За три-четыре месяца до… – я сглотнул, – до смерти.
– Она обращалась к врачу?
– Нет. Не думаю.
– Нет или не думаете?
– Дело в том, что меня в тот момент не было дома.
– И где же вы находились?
– Делал доклад на симпозиуме педиатров в Чикаго. Жена рассказала о случившемся, лишь когда я вернулся домой.
– Сколько же дней прошло к тому времени?
– С момента аварии?
– Да.
– Не знаю. Два или три.
– Вы уже были женаты?
– Да, несколько месяцев.
– А почему она не рассказала вам о происшествии сразу? Как вы думаете?
– Она рассказала, как только я вернулся. А раньше, наверное, не хотела меня волновать.
– Понятно, – протянул Карлсон и посмотрел на Стоуна. Оба даже не пытались скрыть скептицизм. – Значит, это не вы сделали фотографии, док?
– Нет, – сказал я, радуясь, что говорю правду, так как взгляды фэбээровцев не предвещали ничего хорошего.
Наклонившись ко мне, Карлсон спросил:
– А раньше вы их видели?
Я не ответил. Они ждали. Я не спешил, размышляя над вопросом. Ответом было «нет», но… откуда взялись снимки? Почему я не знал об их существовании? Кто сфотографировал Элизабет? Я пытался понять хоть что-нибудь по лицам агентов, однако те оставались непроницаемы.
Смешно, тем не менее большую часть наших знаний об окружающем мире мы черпаем с телевизионных экранов. Сведения о расследованиях, правах подозреваемого, допросах и перекрестных допросах, протоколах и юридической системе в целом льются на нас из сериалов типа «Закон и порядок». Дайте кому-нибудь в руки пистолет, попросите выстрелить, и он повторит то, что неоднократно видел по телевизору. Скажите человеку, что за ним «хвост», и он поймет вас, потому что так выражаются герои его любимых фильмов.