Не говорите ему о цветах
Шрифт:
Потом одним прыжком пес бросился на него, и Жак Берже, потеряв равновесие, упал навзничь. Он почувствовал страшную боль в плече, там, куда вонзились зубы дога.
Он собрал последние силы и вонзил нож в брюхо животного. Собака встала на дыбы, закрутилась и рухнула во всю длину. Он услышал ее предсмертный вой. А потом, еще лежа на земле, сквозь туман он увидел черные сапоги, много сапог, которые окружали его со всех сторон. На него вдруг навалилось безразличие, и он потерял сознание.
Он очнулся вот в этой камере и какое-то время вспоминал, что же произошло. Все тело было разбито и временами находили такие сильные приступы
В первый вечер его привели в плохо обставленную комнату со старым, изрезанным ножом бюро. Его допрашивал огромный белокурый немец, словно с рекламы баварского пива. Он избил Жака Берже так, что тот потерял сознание. Его отволокли в камеру.
На следующий день (правда, был ли это следующий день? Он потерял счет времени) он услышал крики в коридоре и узнал голос Бернарда. Тот кричал: «Нет, не хочу, я хочу жить!». Он кричал, как одержимый бесом. Последовала серия ударов, после чего Бернард закричал: «У меня упали очки! Дайте мне их, я не хочу умирать без очков». Жак Берже услышал, как его протащили по коридору, немного позднее во дворе раздались выстрелы… Первое время он вздрагивал каждый раз, когда слышал шаги возле своей камеры. И каждый раз после этого во дворе раздавались залпы.
Как-то утром, вскоре после, того, как он сюда попал, дверь внезапно отворилась, и люди в военном вошли к нему в камеру. Берже решил, что за ним пришла его смерть. Но вздохнул с облегчением, когда понял, что явилась всего лишь группа офицеров с инспекцией. Офицер, обер-лейтенант, сел на топчан и стал задавать ему вопросы. По-французски он говорил безукоризненно. Жак Берже сразу почувствовал, что он чем-то отличается от других: в нем было какое-то благородство и справедливость. Он расспрашивал Жака, чем тот занимался в мирное время.
Один офицер отделился от группы и что-то прошептал на ухо обер-лейтенанту. Тот внимательно посмотрел на Берже и улыбнулся. Он поднялся и сел рядом с ним. Обращаясь к другому офицеру (Жак узнал позднее, что тот был врачом), он сказал: «Вы правда находите, что мы похожи?». Врач закивал головой. Действительно, они были похожи: одинаковый рост, волосы, глаза, даже овал лица. Нельзя сказать, что они были двойниками, но они были похожи как два брата.
Группа направилась к двери. Прежде чем выйти, обер-лейтенант обернулся и бросил дружеский взгляд на Жака Берже, и тот почувствовал, как в нем шевельнулась надежда.
Обер-лейтенант зашел к нему в камеру в тот же день через несколько часов. Его сопровождал лишь врач. В этот раз он расспрашивал, есть ли у него родители, братья, сестры. — Нет, он единственный сын. Родители погибли во время воздушного налета, и практически он остался один, как перст. Ни близких, ни дальних родственников у него не было. В мирное время он преподавал иностранцам из Африки и Южной Америки французский язык в университете. Четверо его близких друзей погибли во время войны. Обер-лейтенант слушал рассказ Берже очень внимательно и, когда медик на минуту отвернулся, сунул в руку узника записку. Когда за офицерами захлопнулась дверь, Жак Берже прочел ее: «Держитесь! Не теряйте уверенности». Записка его необычайно взволновала, вселила надежду, он почувствовал прилив радости. Но в то же время было удивительно, почему обер-лейтенант захотел ему помочь. Он ничего не понимал, но подумал, какое все-таки счастье заиметь друга в заключении.
Дни, которые последовали потом, он вспоминал как страшный сон. Допросы следовали один за другим. Жак Берже рассказал парню с пивной рекламы все, что знал. Ему нечего было бояться и в чем-то себя упрекать: все люди, с которыми он был связан, уже мертвы. Но немец вбил себе в голову, что француз — важная птица. На него сыпались вопросы о Лондоне и БСРА. Допросы сопровождались страшными избиениями, и Берже неоднократно терял сознание. Его приводили в чувство, и снова пытки продолжались. Еле ворочая разбитыми губами, он хрипел, что никогда не был в Англии и является просто рядовым повстанцем. Но после одного из допросов он осознал, что если гитлеровцы поймут, что он не хитрит, его тотчас расстреляют, как это сделали с Бернардом. Тогда он изменил тактику. Он пытался уходить от ответа на некоторые вопросы; вполне можно было подумать, что он скрывает что-то важное. Пытки стали более изощренными, но это продлевало ему жизнь. Немцы по-прежнему были уверены, что у них в руках важная персона.
Между тем, сегодня после полудня он решил, что наступил его смертный час. Двое солдат ворвались в камеру и выволокли его во двор, где проходили расстрелы. Выстроили взвод, связали ему руки и завязали глаза. Парень из пивной задал ему последние вопросы, и Жак Берже ответил на них в полной тишине. Он ожидал уже команды и ружейных выстрелов, но внезапно его развязали, сорвали повязку с глаз и снова бросили в камеру. Целый час после этого он дрожал на своем топчане и пытался обрести спокойствие.
Снова последовали допросы. Жак Берже безмолвствовал, ему нечего было больше сказать. Он потерял счет времени и путал день с ночью. Были допросы, глубокие обмороки и снова допросы. Он сам удивлялся своей выносливости, удивлялся, что до сих пор жив, хотя теперь уже твердо знал, что силы его на исходе, и что не сегодня-завтра он должен заплатить за то, что предпочел родину оккупации. Обер-лейтенант исчез, а если еще теплилась у Жака Берже надежда на освобождение, то она связывалась только с ним.
Итак, в этот день, растянувшись на матрасе, он разглядывал паука над головой и перебирал в уме кучу темных и безрадостных мыслей. Берже услышал отдаленный гул, похожий на канонаду. Союзники приближались, но это не вселяло в него радость. Если линия фронта слишком приблизится к тюрьме, его обязательно расстреляют или же отправят в Германию. Он услыхал, как в замке заскрежетал ключ, и закрыл глаза. Замок, наконец, открылся, и кто-то вошел в камеру. Он разлепил веки. Перед ним стоял обер-лейтенант, а возле двери задержался медик.
— Слушайте внимательно, Берже, — сказал его странный друг. — Я хочу помочь вам бежать. Завтра с самого утра вы проглотите эту таблетку. У вас начнутся страшные рези в желудке; подумают, что вы отравились, и переведут вас в лазарет. Оттуда уже будет легко вас освободить.
Жак Берже взял таблетку из рук обер-лейтенанта и зажал в кулаке. Это был какой-то бред. Как в тумане он видел, что офицеры вышли из камеры. Он тупо рассматривал белую облатку на своей ладони. Конечно, это отрава, он проглотит ее и тотчас умрет, они подсунули ему яд. Хотя зачем, если б они захотели его ликвидировать, просто бы расстреляли. Тогда? Тогда таблетка его последний и единственный шанс… Нет, надо безоговорочно довериться этому человеку, слепо повиноваться и следовать его указаниям, хотя непонятной остается причина, которая толкает обер-лейтенанта помочь ему.