Не грусти, Калифорния!
Шрифт:
— Насытившись, индейки бродят по земле примерно до раннего вечера. Затем стая устраивается на ночлег. Самка откладывает каждый день в гнездо на земле по одному яйцу. Когда соберется кладка из 10 яиц, начинает их высиживать на протяжении не менее двадцати восьми дней…
— Хочу яичницу! — тут же откликнулась большая Амалия Циммерманн.
— Найти яйца в траве очень трудно, мэм, пока нам этого не удавалось…
— Надо найти яйцо, и дать его понюхать собаке Айвена, потом дать попробовать…, - тут же предложила маленькая Айне.
Никто не нашелся, что ей
Только пес Айвена ничего не упустил, с довольным видом и набитым животом он лежал на боку и старался подсунуть голову под ладошку Айне, чтобы гладила. Его хозяин, и Морриган с дочками — все были заняты делами в лагере. Осталась Айне, которая участвовала в охоте и была сегодня свободна.
Тут Сэтору сделал интересное предложение, поскольку на ароматы жареного мяса к кострам подтянулись все переселенцы, кроме двух дозоров:
— Индеек так много в этих местах, что они иногда поднимаются по сторонам тропы, когда мы идем, и убегают в стороны. Так что, господа, наступила пора тренироваться стрелять с фургона по мишеням. Поэтому, с завтрашнего дня начинаем практику стрельбы в движении, но пока из охотничьего оружия и картечью. Если стрелять пулями, то мы останемся без мяса…
— Тот, кто стреляет из фургона, должен сначала убедиться, что перед ним, немного впереди и сзади по ходу движения никого нет. Про собаку также не забудьте. Взрослые это должны проверять. Стрелков назначать не будем, пусть все будет, как в реальной обстановке. Кто стреляет, решают сами в каждом фургоне. Для того, кто первым добудет индейку, придумаем приз, который будет переходящим…
— От этого будет двойная польза, добавлю от себя. — Джеро тоже нашел, что сказать. — Первое — вы станете меткими стрелками. Второе — вы приучите наших волов и лошадей к выстрелам. Это очень важно.
— Тройная! — пискнула со своего места Магда Рихтер, единственный ребенок в семье оружейника.
— Объясни, дочь моя! — отец Уильям посмотрел на нее с интересом.
— Тройная, святой отец, потому, мы не только учимся стрелять и приучаем волов и лошадей, но и получаем свежее мясо сразу, как станем на привал, а не через час… — Тут юная дева засмущалась и уткнулась носом в колени, благо что сидела на подстилке в штанах.
— И еще, господа! — поспешил сделать объявление Август, как глава каравана:
— Позаботьтесь о том, чтобы все, взрослые и дети, если они идут пешком, шли только рядом с первыми двумя фургонами!
— Не бегать туда и сюда, чтобы не попасть под выстрелы! — добавил повелительным тоном. — В голове каравана послушаете наших святых отцов — они много знают. Много знают и отцы семейств. Заранее готовьте вопросы и темы для беседы. А то вы совсем одичаете за этот поход.
— Когда можно будет побегать, вам скажем…, - тут же добавил в заключение.
— Раз пошел разговор о правилах безопасности, хочу всех предупредить, так как не говорил еще…, - сказал проводник. — Если вы отъедете так далеко, что каравана не будет видно, то сможете убедиться на себе, как легко заблудиться в прерии. Особенно это касается молодых людей. Не умея ориентироваться, вы скоро заметите, что не знаете, откуда приехали и куда надо ехать, чтобы найти лагерь. Это очень опасно.
Дэвид говорил, обращаясь ко всем сидящим у костров. Стало темно, сковородки и котел сняли и подкинули еще дров. Пламя поднялось выше, билось язычками о днища четырех больших чайников и лизало их бока.
Глядя на товарища, Айвен отметил, что как только взгляд того доходит до мулатки, он поневоле опускается ниже, к ее высокой груди, прикрытой тонкой рубашкой.
Соскальзывает в «сад наслаждений», — как выразился недавно Джеро.
За этими подглядываниями и размышлениями юноша не заметил, как ел, как ужин подошел к концу. Очнулся только, когда Дарина позвала его в их фургон под номером три. Народ в основном разошелся по фургонам. Лис давно ушел спать под третий фургон, который считал своим, раз там спал его хозяин. Пора и ему идти спать.
В повседневных заботах дни проходят незаметно. Караван прошел еще один день по прерии, не отдаляясь от реки. Светлыми полосами среди буйного разнотравья вперед уходил ковыль, возвышался пырей и бородач. Везде группами и в одиночку стояли кусты и деревья. А справа, в промежутках между ивами, вязами, ясенем, которые росли в пойме, блестела вода реки Платт. Караван так и шел, недалеко от ленты деревьев вдоль реки. Хотя дорога явно просматривалась в траве, но за время пути они не встретили ни одного каравана или свежих следов.
С одной из двух кобыл, которые им достались недавно в качестве трофеев, Айвен нашел общий язык сразу. Из рассказа мулатки Мэри узнали, что этих двух лошадей бандиты взяли недавно, лошадки явно были хозяйские. Но не с фермы, где работала Мэри.
Одна из двух чем-то сразу привлекла юношу. Стоило ему положить ей руку на шею, как она фыркала в ответ, и довольно ласково. Через день она уже не отходила далеко от фургона, шедшего вторым номером, в котором ехал юноша. Такое вот, полное взаимопонимание случилось у них, без лишних слов. Даже привязывать ее к фургону не требовалось. Но на ночь всем свободным лошадям спутывали ноги и отпускали пастись.
— Назови ее Хильда, — предложила немецкое имя дочь Мюллера Ханна. Ей было шестнадцать лет, и Айвен через неделю похода стал ощущать на себе ее оценивающий взгляд. Девица еще в поселке казалась юноше привлекательной, но не своими прелестями, а исключительно женственными, текучими движениями и гордой осанкой. Но в поселке их пути пересекались только в церкви.
Вечером, когда караван только что остановился и люди начали расставлять фургоны на ночлег, Айвен почувствовал, как впереди, куда шел их путь, двигаются люди и животные, причем в их сторону. Через полминуты образ скачущих всадников возник в воображении юноши.