(Не)идеальные отношения. Реванш
Шрифт:
– Отлично, – я успеваю прикусить язык до того, как нелестный комментарий срывается с моего языка. И, противореча сама себе, утыкаюсь лбом в его плечо.
Утешая не дремлющую паранойю тем, что постою так ещё буквально одну минуточку. И обязательно его оттолкну. Оттолкну же?
А время в насмешку замирает вокруг, и я не замечаю, как расслабляюсь под ненавязчивыми прикосновениями чужих ладоней к моей напряжённой спине. Что улыбаюсь, слушая очередной анекдот, отдающий фирменным чёрным чувством юмора. И даже (о ужас!) тихо хихикаю, когда Стрельцов наклоняется ниже, щекоча
– Вредная Белка, – его голос хрипит, а хватка на талии становится стальной. И я подаюсь вперёд, предвкушая что-то новое, неизвестное, обжигающее. То, от чего темнеют его глаза, а дыхание становится рваным и заполошным. То, от чего пальцы сжимают воротник чужой толстовки, а ноги сами делают ещё один маленький шаг вперёд. И я даже закрываю глаза, повернув голову набок, в кои-то веки не думая, что я творю, но…
– Стрелец, а ты чё тут?
За спиной парня маячит спортивная звезда нашего универа, красавец, отличник и просто душка Мирослав Чадин. Широко улыбаясь, он что-то шепчет на ухо очередной блондинке из группы поддержки и нагло, вызывающе ржёт. И я даже не понимаю, чего во мне больше: обиды на не случившийся поцелуй или уже привычного осознания, что эти парни не из моей лиги?
– Мир, пошёл на хрен, а? – глухо рычит Пашка, так и не выпуская меня из объятий. Бросает косой взгляд на приятеля и иронично добавляет. – И воблу забери с собой. Вон, как голодные глазки пучит… Недорабатываешь, что ли?
Даже на мой вкус шутка звучит слишком грубо, но Чадин лишь снова ржёт и утаскивает возмущённо пискнувшую «воблу» куда-то за угол. А Стрельцов глубоко вздыхает и, наконец, выпускает меня из своей хватки. Правда, только за тем, чтобы схватить за руку, переплетая наши пальцы, и выдать тоном, не терпящим возражений:
– Идём, Белка. Обсудим условия нашего взаимовыгодного сотрудничества.
– Вообще-то, я не соглашалась, – упрямо замечаю я, пытаясь выдернуть руку. Но терплю очередное поражение и шагаю следом за разогнавшимся Стрельцовым. Старательно игнорируя очевидный факт: мои пальцы в его ладони самая правильная вещь из всех, что случились со мной в последние полгода точно.
Задумавшись, я не замечаю, как мы выходим из университета, как перебегаем дорогу, игнорируя пешеходный переход и сигналы недовольных водителей. Не вижу, как пронзительно смотрит на меня Пашка, открывая передо мною дверь в кафе, и вздрагиваю от едва ощутимого толчка в спину. Только тогда я моргаю, выныривая из собственных мыслей и тихо охаю, оглядываясь по сторонам. В этом дорогущем, слишком респектабельном для бедной сиротки заведении, я оказываюсь впервые.
И не знаю, радоваться мне или начинать считать, какую дыру в моём скромном бюджете проделает один стакан простой воды из местного бара.
– Стрельцов, ты издеваешься? – я тихо вздыхаю и сажусь за столик у широкого огромного окна. Неуютно ёжусь под оценивающим взглядом официантки и даже не слушаю, что тараторит ей парень, глядя одним глазом в меню. Потому что бессовестно залипаю на ямочках на его щеках, на длинных пальцах и непривычно узких запястьях.
И не хочу думать о том, что творит со мной его неизменная, чуть нахальная ухмылка. Почему от неё желудок совершает безумный кульбит, а сердце грозит остановить свой бег. И одно из правил правильной девочки вот-вот окажется под нешуточной угрозой, ведь ещё немного, ещё чуть-чуть и я…
Бокал горячего, пряно пахнущего цитрусом и гвоздикой глинтвейна оказывается перед носом раньше, чем я успеваю закончить крамольную мысль. Обхватив его ладонями, я жмурюсь от обжигающего тепла, пробирающего до костей, и довольно вздыхаю, делая первый осторожный глоток. Смакую терпкий привкус, катая мякоть апельсина на языке, и чувствую, как мне физически становится легче дышать. И только едва слышный щелчок, так похожий на звук затвора фотоаппарата, выводит меня из этого медитативного состояния. И лишь тогда я решаю открыть глаза.
Чтобы застыть на месте, столкнувшись с пристальным, слишком внимательным взглядом Стрельцова. Чтобы заметить искры жгучего интереса в его глазах и понять, что не хочу.
Не хочу знать, о чём он думает, глядя на меня.
– Что? – голос звучит неожиданно хрипло, и я неосознанно провожу языком по губам, слизывая горько-сладкую нотку винограда.
Стрельцов хмыкает, болтая ложкой в чашке с кофе, и напрочь игнорирует заинтересованный взгляд официантки. И невозмутимо жмёт плечами, листая что-то в своём телефоне:
– Ничего, мелочь. Так с чем тебе помочь там надо?
В беспечно брошенном вопросе мне слышится подвох. И я целых пять минут трачу на то, чтобы осознать, хочу я эту помощь или нет. Но стоит мне только открыть рот, чтобы ответить отказом, как Пашка мягко скалится, уточняя:
– Отказ не принимается, Белка.
Все мои возражения умирают, так и не родившись, столкнувшись с упрямством в чужом взгляде. И я вздыхаю, осознавая убийственно простую истину: от сиятельного внимания Стрельцова мне уже не избавиться.
Глава 6
Пашка
Наверное, мне стоит больше времени уделять собственной учёбе, учитывая, что несколько хвостов болтаются мёртвым грузом с прошлого семестра. А ещё стоит хоть раз выспаться на этой неделе, забросить на пару дней тусовки и перестать думать о чересчур худой на мой вкус девчонке, которую не помешало бы откормить. Но я успешно забиваю на все эти «надо» и прочие доводы рассудка и настойчиво подпираю плечом стенку рядом с аудиторией, где проходит пара у первокурсников.
В голове царит полнейший бедлам, и я не могу объяснить даже самому себе, что заставило предложить гордой и не в меру упрямой Беловой помощь. На первый взгляд, да и на второй, мы с ней с разных полюсов планеты. А если точнее – то из разных Вселенных, которые никогда не должны были пересечься. Но одному стаканчику паршивого, третьесортного кофе было суждено перемешать все карты и изменить расклад. Вот такое фаталити, блин!
– О, Стрелец! На молодую кровь потянуло? – насмешливый голос Чадина ударяется в спину, и я крепче стискиваю зубы, глотая желание послать сокурсника по известному проторенному до него маршруту. Делаю глубокий глоток воздуха и, нацепив на лицо ехидную ухмылку, поворачиваюсь к собеседнику.