(Не)идеальные отношения
Шрифт:
Глава 5
Стас
Ровный неоновый свет заливает пятачок перед зданием клуба, а я стою, прислонившись к бетонному парапету, и курю третью по счету сигарету, дожидаясь вечно опаздывающего Пашку. А ещё не могу выбросить из головы образ Вишневской в этой её строгой классической блузке с отложным воротничком и до неприличия тесных джинсах, не оставляющих простора для воображения. Фак.
Это грёбанное помешательство длится уже месяц, напоминая симптомами лихорадку: стоит мне только увидеть объект вожделения, как в венах моментально закипает кровь, а мозг перестает соображать от слова совсем.
– Ну, что, Град, готов к похоти и разврату? – Стрельцов появляется из ниоткуда, как чёрт из табакерки, с энтузиазмом размахивая перед моим носом упаковкой с презервативами. Довольно скалится, вызывая неконтролируемый приступ несварения, и в два глотка приканчивает миниатюрную бутылку с Джек Дэниэлсом.
– Пошли уже, чудище, – пропускаю вперёд это нетрезвое недоразумение и на всякий случай готовлюсь ловить товарища, если он вдруг решит пропахать своим длинным носом несколько метров асфальта. Но Пашка передвигается достаточно уверенно, если не брать в расчёт тот факт, что пошатывает его примерно так же, как пьяного матроса на палубе попавшего в шторм корабля. И где он так нализаться-то успел?
Едко ухмыльнувшись, я устраиваюсь на барном стуле и заказываю стопку золотистой текилы с долькой лайма, наблюдая за корявым дефиле Стрельца, заприметившего в толпе ту самую первокурсницу, облившую его кофе.
– Сто баксов на то, что девчонка пошлёт его к бурым медведям в тундру. Ставки сделаны, ставок больше нет, – подмигиваю сосредоточенному на приготовлении какого-то адского коктейля бармену с вытатуированным на предплечье волком и заказываю ещё порцию, планируя если не снять накопившееся за месяц напряжение, то хотя бы немного разбавить его высокоградусным алкоголем. И, может быть, попробовать вышибить клин клином. Чем чёрт не шутит?
Подходящая цель находится у самого края овального танцпола. Златокудрая нимфа в струящемся до пола изумрудном полупрозрачном платье с глубоким разрезом до середины бедра соблазнительно извивается, двигаясь в ритме жгучего латиноамериканского трека. Заметив мой интерес, девочка ещё больше прогибается в пояснице и так призывно улыбается, что сомнений в её мотивах не остаётся. И я почти успеваю отлипнуть от барной стойки, убеждая себя в том, что в Раде нет ничего уникального, когда появление Вишневской с разрушительным эффектом молота Тора врезается мне в грудь. Твою ж мать!
Я пока что не вижу знакомого силуэта, но кожей чувствую ЕЁ присутствие. С обречённым усталым вздохом опускаюсь обратно на стул и отчётливо понимаю две вещи: во-первых, вместо пары несчастных рюмок надо было брать целую бутылку, ну, а, во-вторых, вытравить влечение к стажёрке-преподше другими тёлками не получится.
Я снова закидываюсь годящейся вместо анестетика текилой, заедаю алкогольную горечь лаймом и слепну на пару мгновений, прежде, чем приклеиться к Раде горящим взглядом. Сегодня она похожа на строгую учительницу ещё меньше, чем в прошлый раз: кожаные брюки с низкой посадкой плотно обхватывают округлые бёдра, ярко-алый топ подчёркивает соблазнительную грудь, а чёрные массивные ботинки на плоской рифлёной подошве добавляют вызывающему образу ещё больше дерзости. И я, как клинический идиот, одновременно давлюсь слюной и умираю от ядовитой чёрной ревности, методично пропитывающей все мои органы.
– Рада Алекса-а-андровна, неужели вы передумали и решили взять меня на поруки? – осторожно хватаю её за запястье, когда она пытается пройти мимо, и тяну к себе, заставляя встать аккурат между моих ног.
– Ты меня преследуешь, Градов? – приподнимает изогнутую подведённую тёмным карандашом бровь Вишневская, выдавая нечто настолько абсурдное, что я на секунду даже теряю дар речи. А потом разражаюсь громким заливистым хохотом, раздражающим людей вокруг.
– И подслушиваю чужие разговоры из-за угла, – недвусмысленно намекаю, на то, что она наверняка знала, что я буду в «Анубисе», и, подчиняясь бушующим внутри инстинктам, кладу ладони ей на талию. Поглаживаю большим пальцем полоску голой нежно-розовой кожи между поясом брюк и краем топа и едва не урчу, когда Радыны щеки заливаются смущённым румянцем. – Текилы?
– Давай, – к моему удивлению, неожиданно быстро соглашается Вишневская и ловко опустошает наполненную до краёв стопку, я же завороженно слежу за тем, как она гулко сглатывает, убирая кончиком языка капельки жидкости с губ, и рисую в воображении возмутительно-неприличные картины нашей близости. О чём девушка, судя по всему, догадывается, освобождаясь от моего цепкого захвата, и пытается затеряться на танцполе.
– Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать, Рада…
Что бы ни произошло в клубе, я знаю, чем закончится этот вечер. Знаю, что отвезу ЕЁ к себе домой, распластаю по чёрным матовым простыням и заставлю срывать голос, крича моё имя. Потому что она сама дала мне зелёный свет, появившись здесь в этом чёртовом наряде, и сожгла дотла хлипкие поводья, которые держали меня в узде.
Глава 6
Стас
Я салютую ухмыляющемуся бармену и, засунув руки в карманы, ныряю в пёструю разноцветную толпу. Галдящую, веселящуюся и отплясывающую что-то невообразимое под жуткую мелодию сплошь из одних битов. Внимательно озираюсь по сторонам, игнорирую блондиночку, с которой планировал развлечься до появления Вишневской, и следую дальше.
– Град, там Рада Александровна, – запыхавшийся и отчего-то пунцовый Пашка вываливается мне прямо под ноги, потирает щёку с характерным отпечатком чьей-то пятерни на загорелой коже и никак не может отдышаться. Друг наклоняется, упираясь ладонями в колени, и, откашлявшись, всё-таки произносит: – тако-о-ое вытворяет!
Брошенные азартным тоном слова неприятно режут по нервам и заставляют меня проталкиваться сквозь плотное кольцо зевак с утроенным усердием. Я небрежно отодвигаю с дороги какую-то девицу в коротком жёлтом платье, наступаю на белый кроссовок зазевавшемуся парню и резко торможу, словно наткнувшись на незримую стену.
– Млять, Вишневская!
Выписывающую соблазнительные восьмёрки бёдрами девчонку хочется забрать на хрен из этого гадского клуба и пороть. Долго, качественно, с пристрастием. А еще, невыносимо хочется клеймить пухлые приоткрытые губы, выкрашенные в бордовый цвет, жёстким собственническим поцелуем так, чтобы ни у одной живой души не осталось сомнений, кому принадлежит эта брюнетка. И я бы так, наверное, и сделал, если бы не чужие руки, опустившиеся на её голые плечи.
Желание обладать в миллисекунду сменяется искрящей лавиной ярости, которая на хрен отключает не трезвый мозг и толкает меня к незнакомому мужчине в чёрной рубашке, что-то активно втирающему Раде. Моей Раде. И я сдаюсь примитивным инстинктам, требующим оттеснить мужика от моей девчонки и раз и навсегда объяснить, что её трогать НЕЛЬЗЯ.
– Ста-а-ас!
Звучит где-то на границе сознания, когда мой сжатый кулак врезается в челюсть шатена с мелодичным хрустом. Но я ничего не слышу, потому что глаза застилает насыщенная ярко-красная пелена, а скопившаяся у горла жажда настаивает на продолжении кровавого банкета.