Не имей сто рублей
Шрифт:
Со стороны Туркмении дорога возле брода раздваивается. Одна часть поворачивает влево и вдоль реки ведёт на север, а вторая часть ведёт в Афганистан через реку.
На этой дороге они увидели машину, мчащуюся в сторону границы. Это был «Паджеро» серого цвета. Он вилял, но не сбавлял скорости. Следом за ним мчался «Хамви», камуфлированный для пустыни. Им стало интересно, что же будет. И они, не отрывая глаз, наблюдали за развитием событий. Домчавшись до развилки, «Мицубиси», не сбрасывая скорости, помчался к броду. Поняв, что он может уйти в Афганистан, сидящие в «Хамере» открыли огонь
Шакур заметил, что вышедшие из машины были одеты в НАТОвскую форму и вооружены американскими винтовками. Здесь они окончательно решили вмешаться. Теперь они шли открыто, демонстрируя свое оружие. НАТОвцы не стали долго возится, перестрелка с афганцами им была не нужна. Подхватили двух выпрыгнувших первыми из машины человек и поволокли к себе. Скорей всего, они не видели, когда и куда упал третий. Или были уверены, что их двое. В общем, они быстро загрузили раненых и спешно ретировались. Шакур, Харез и Назир, имена его друзей я узнал из рассказа, быстро побежали к третьему человеку. Он был закопчён гарью, с множеством ссадин и не подавал признаков жизни. Они думали, что человек мертв, но Назир нащупал пульс и сказал, что человека надо спасти.
Хареза послали за лошадью, а Шакур и Назир, оттащив раненого подальше от реки, остались ждать помощи.
— И вот ты здесь, — закончил свое повествование Шакур.
— Понятно…. — пробурчал я. Хотя на самом деле, рассказ моего спасителя не продвинул меня ни на шаг, а только ещё усложнил и запутал ситуацию. Одно было ясно, отсюда надо убираться. Будут искать по любому, но уже через войска, находящиеся в Афганистане.
Кошмар… вопросов было больше чем ответов, к тому же… «Что-то с памятью моей стало», — пропел.
— Что? — спросил Шакур, но увидев моё отрешенное лицо, махнул рукой и вышел из каморки.
Я мучительно думал, что делать и как собрать кусочки мозаики воедино. Для начала надо было переодеться и отрастить бороду. Я потёр свой подбородок с трёхдневной щетиной — этого мало. Идеальный вариант — отсидеться здесь. Но это очень опасно не только для меня, но и для всех в кишлаке. Особенно, для Шакура и его друзей. Ведь они меня притащили сюда втайне от всех. В конце концов, в моей голове начала формироваться идея, которая давала шанс выжить и не подставить кишлак под удар.
Подойдя к двери, я выглянул наружу — во дворе никого не было. Выходить не рискнул, пришлось вернуться и лечь на топчан.
Время шло к вечеру и мне ничего не оставалось, как только ждать. И вот, наконец, я услышал шаги. Ко мне в каморку вошли уже двое — Шакур и ещё один человек, такого же возраста. Они принесли мне варёное мясо с шурпой и афганскую одежду. Я потёр руки, сказал спасибо. Сначала досыта наелся, запив всё отваром, потом переоделся. Одежда была впору. Я крякнул и подумал: «Эх, зеркальце бы ещё. Да побольше, размером как в примерочной. Нет, и чёрт с ним».
Усевшись на топчан, я произнес:
— Шакур, познакомь меня с другом.
— Это Назир, — сказал он.
Поклонившись ему, я поблагодарил за спасение и назвался своей фамилией, решив, что так будет проще. А то имя не каждый выговорит. И улыбнулся, вспомнив как смешно, с акцентом, меня называл Шакур. У него получалось не Володя, а Володай с ударением на первый слог.
— Волков. Можно просто — Волк, — сказал я и протянул руку.
Назир пожал её и улыбнулся.
— Садитесь друзья, у меня к вам долгий разговор.
Они сели на пол на циновки, что пришлось сделать и мне. Дабы не возвышать себя над ними. В общем, элементарный знак уважения.
— Шакур, тут дело такое, — начал я. — Если меня обнаружат у тебя, то вас ждут большие неприятности за то, что укрываете неверного. Но это — ничто, по сравнению с тем, что ждёт весь кишлак, если меня найдут тут НАТОвцы.
— Они сюда не пройдут, у нас дороги перекрыты, — возразил мне Назир.
— Бача, (мальчик, парень — таджикский) пойми, они всё равно пройдут. Ваши блокпосты разнесут с вертолётов, и тогда в ауле совсем не будут церемониться. Они и воюют по-другому, не так, как мы. Сначала отбомбятся, а потом проведут зачистку. Пострадает много народа.
— Что надо делать? — спросил уже Шакур.
— Мне надо уходить из кишлака.
— И куда ты пойдёшь? Там тебя ждут, здесь убьют. А за моей семьёй должок к тебе, — произнес Шакур.
Я удивился и спросил:
— Какой должок? Ты мне ничего не должен, это я вам обязан своим спасением.
— Ты просто забыл, а я помню. Спас ты нашу семью, оставив мне патроны в окопе. Если бы не ты, нас бы вырезали.
Я всё еще не понимал, о чем он говорит, но решил не заострять на этом внимание, отложив на потом.
— Ладно, всё это ерунда. Теперь я представляю реальную угрозу не только тебе, но и всему поселку.
— И как нам быть? — откликнулся Назир.
— Расскажите мне сначала — сколько, и каких постов вокруг кишлака, и на сколько дней вы уходите в охранение.
— Постов — четыре. Один — на северной дороге в кишлак. Там гарнизон, примерно 12–14 человек. И есть один ДШК, меняются через две недели. На юге — два поста. Один — у реки, в заброшенной сторожке и рыбацком доме. Там тоже крупнокалиберный пулемет и 6 человек, тоже смена через две недели. Второй пост — там же, только уже ближе к горам, в расщелине, и там 6 человек с крупнокалиберным. Два эти поста перекрывают узкое место долины от русла реки до предгорья. Есть ещё один блокпост в горах с востока. Это примерно 5 км от нашего Маручака. Он на узкой тропе, почти на вершине перевала. Там мало кто ходит и не каждый знает, как пройти. Дежурят 4 человека, тоже по две недели.