Не имея звезды
Шрифт:
10 ноября 1995г Англия, Хогвартс
На Северной Башне собралось немало народу — целых три человека. Что б вы понимали, для ночных сборищ после разнообразных декретов Амбридж и введения постов Дружины, три человека это не компашка, а целый табор — нелегальное сборище экстремистов. Волшебники, кутающиеся в пальто, стояли на небольшом балкончике. Собственно, только здесь они могли беспрепятственно обсудить свой план, не будучи при этом подслушанными или кем-либо увиденными.
Балкончик почти не просматривался с земли, потому как оказался сокрыт за высокими выступами и слишком уж выступающим, гротескным барельефом башни Когтеврана. Ну а про секретный ход, ведущий сюда,
— Достойная авантюра Геби, — кивнул Дред, пинком отправляя в полет хлопья снега.
— Мы, конечно же, примем посильное участие, — усмехнулся Фордж.
Усмехнулся и Ланс. Это «посильное» означало что Близнецу не просто загорелись желанием, а еще и кипят креативными идеями по установлению в замке своих правил, главным пунктом которых значилось — никаких правил. Немного противоречивое заявление, но все же.
— Главное, чтобы раньше времени не прочухали, — Ланс, докурив, выбросил бычок во тьму, наблюдая за тем как маленький красный огонек исчезает в ночной мгле.
— Это точно, — хором произнесли Близнецы, синхронно оперевшись о бортик.
— Целых два запланированных «бунта»...
— ... всего на один год, черт...
— ... мы дурно на тебя повлияли Геби.
— Ну, — Ланс сверкнул знаменитым пиратским оскалом и направился к двери, ведущей внутрь замка. — Вам с этим жить.
15 ноября 1995г, Англия, Хогвартс
Ланс осторожно прокладывал широкую трубу, ведущую из Запретного Леса в Хогвартс. Там, в сердце Волшебного Леса, было место, куда не могли пройти люди и где, соответственно, не стояло неприступного магического щита, куполом накрывшего весь замок. Именно оттуда Ланс и тянул многокилометровую трубу, в которой, завернутые в изолирующую магию ткань, лежали свернутые провода и кабели. Несмотря на минусовую температуру и лежавший кругом снег, Герберт чувствовал себя прекрасно.
Нет, конечно он устал, да и кто бы не устал работать ночью, в минусовой мороз пытаясь обледенелой лопатой сперва разрыть столь же обледеневшую землю, а потом её еще и зарыть. Но парень работы не боялся, а хандра уже давно и бесследно исчезла. Почему-то любая мысль о подруге, согревала музыканта не хуже, а то и лучше самого теплого и жаркого камина. Было в этом нечто особое — волшебное.
Герберт, убрав под землю еще два метра трубы, откинулся, с хрустом выпрямляя спину, а потом опереся о древко лопаты. До замка оставалось еще метров двести, что примерно полтора часа работы. Может до утра и справиться, а то уже четвертую ночь кабель кладет. Будто не волшебник, а гастарбайтер какой-то. Удивительном было что столь грубыми, натруженными, мозолистыми ладонями парень мог вполне успешно играть на гитаре.
Сорвав с пачки сигарет пленку, Ланс щелкнул любимой Зиппо, прошедшей с ним через многие приключения, а потом с наслаждением затянулся. Нет, определенно в этом мире найдется мало вещей лучше, чем добротная сигаретка после тяжелой работы. Выдохнув несколько плотных, облачных колечек, рокер уставился на небо. В конце концов не так часто он смотрит на далекий, зачастую разноцветный свод, чтобы гнушаться подобным занятием и называть его сугубо сентиментальным.
По черному покрывалу, немного подрагивающему от преломлений сигаретного дыма и ветра, спешили десятки, сотни, тысячи искрившихся огоньков. Синие, красные, золотоватые, но чаще — белые, они безразлично
Герберту никогда не нравились звезды. Именно поэтому на лекциях по астрономии юноша предпочитал спать, а не смотреть в далекие, темные дали, ища там какие-то несуществующие ответы на незначительные вопросы. Составление карт могло бы помочь только в путешествии, но Ланс не понимал необходимость знаний о секстанте, если давно есть компасы и даже какие-то там ДжиПиЭс.
На западе высились высокие, шотландские холмы, которые в своей скалистости и неприступности недалеко ушли от румынских гор. Черные, могучие, они словно стремились прикрыть юношу от ледяных лучей далеких светил. Проныра вновь затянулся, в который раз выдыхая белые колечки дыма, так похожего на гонимые ветром летние, пушистые облака.
Нет, Герберт не любил смотреть на звезды.
— И это не удивительно, — прозвучало рядом.
Ланс резко обернулся, недоумевая кто же смог подойти к нему незамеченным, но тут же остыл. Если в замке и жил такой умелец, способный незамеченным подкрасться к бывшему бандиту, то это только новый профессор Прорицания — кентавр Флоренц. Будь Ланс чуточку менее ленивым, он бы бросил опостылевшие руны и записался на курс предсказаний, но Гебу было банально влом сдавать тесты за все пропущенные семестры. Но, все же согласитесь, кентавр в роли лектора это куда как интереснее сумасшедшей Трелони.
Высокий, могучий, черногривый Флоренц совсем не походил на мудреца, скорее на воина или охотника, но тем не менее кентавр был именно мудр. Совсем не умен, местами даже глуп, но действительно — мудр.
— Не удивительно, юноша, что вам не нравится смотреть на звезды, — повторился кентавр, вставая рядом с парнем.
Там где ступал лесной житель, снег таял, а из промерзшей земли прорастали весенние цветы. Впрочем, стоило Флоренцу сделать еще один шаг, как цветы увядали, земля вновь покрывалась ледяной коркой, а снег спешил запорошить небольшую ямку в форме неподкованного копыта.
— Мы с вами знакомы? — спросил парень, не припоминая чтобы они вообще виделись с Флоренцом.
— Отчасти, — кентавр с любопытством разглядывал трубу и протянутые в ней провода и кабели. — Когда-то я ошибся на ваш счет.
Ланс закатил глаза, ожидая очередную лекцию на тему его монструозности, двуличности, лживости, предательства и прочих не самых лицеприятных и звучных эпитетов.
— Когда-то я попросил вас остерегаться людей, потому как считал, что они не принесут вам счастья, — Ланс поперхнулся, все еще не припоминая, чтобы они когда-то вели диалог. — Но, как мы видим сейчас, вы опровергли мое изречение, — продолжал Флоренц. — Я говорю — «вы», потому как вы не любите смотреть на звезды.
Герберт поборол желание хлопнуть себя ладонью по лицу. Все кентавры страдали синдромом «сказочной речи», балаболя таким образом, что, наверно, не понимали даже сами себя. По слухам, Флоренц редко когда задвигал в таком стиле — все же обучал людей, но, видать, и у него случались заскоки.
— Вы знаете, некрасивые люди не любят смотреть в зеркала, рыбы не любят летать по воздуху, огонь не чествует воду, волки не любят клетей, а ветер боится пещер.
— А еще нормальный мужик не долбится в жопу, а некоторые кентавры обожают портить людям кайф, — Ланс выкинул бычок и, потерев, руки, хотел было приняться за работу, но его остановил Флоренц.