Не имея звезды
Шрифт:
Не успел Герберт проклясть пространственную магию, как его тут же заключили в крепкие, дружественные объятья. Подобного желудок Проныры мог и не пережить, поэтому музыкант поспешно выкрутился и предупреждающе поднял руку.
— Я все понимаю, Вик, но мне хреново.
— Слабак! — засмеялся всемирно известный ловец и хлопнул друга по плечу.
Щеки Геба вздулись, но тот все же удержался. Сам собой, юноша заметил девушку, чье платье весьма удачно гармонировало с костюмом Крама, так что не оставалось сомнений — это была его спутница. Леди оказалось высокой,
— Может ты нас представишь? — хором спросили друзья и засмеялись, чем вызвали недоумение у подоспевших близняшек, а так же жениха Миллера и невесты пока-еще-Яковлевой.
— Герберт, познакомься, это Энн Эроуз.
— Энн, этот несносный парень — Герберт Ланс.
— Очень приятно, — кивнул Ланс, легко пожимая руку девушки.
— Мне тоже, — улыбнулась леди.
Пусть она и знала юношу как известного музыканта, но никакого восхищения в глазах не сверкнуло, только уважение и любовь к музыке.
— Виктор, ребята, познакомьтесь — моя подруга Изабель да Силва.
— Бель, это мои друзья, перечислять их долго, но они хорошие.
Ребята улыбнулись и стали знакомиться.
— И как вы терпите этого несносного кошака, — со смешинкой в тоне хмыкнула Анастасия.
— Сама удивляюсь, — хитро подмигнула Изабель.
Девушки, включая близняшек и Энн, засмеялись. Парни переглянулись и понуро покачали головами, понимая, что леди спелись. Впрочем, все метания и знакомства вскоре были решительно пресечены родителями будущих молодоженов. Предстояло начать церемонию.
Под открытым небом у алтаря стояло несколько рядов белых, пластмассовых стульев. Под шум прибоя на них рассаживались гости — не больше пятидесяти человек. К алтарю, по правую руку, встал Давид, чьим «бест меном» выступил Крам. Было видно, что поляк немного волнуется, что выражалось в том, что молодой мужчина постоянно теребил свою бабочку, давившую ему на горло, и поправлял черный фрак. Виктор как мог успокаивал друга, но у того все равно слабели коленки и сосало под ложечкой.
По левую руку, чуть в отдалении, стояли подружки невесты — Инна и Жанна. Одетые в одинаковые, лазурные, легкие платья, они ошеломляли не только своей красотой, но и зеркальной похожестью. Пожалуй, тот, кто не был знаком с девушками, ни в жизнь не отличил бы одну от другой. Герберт, Энн и Бель сидели в первом ряду, где расположились самые близкие друзья и родственники. Хотя, скорее родственники, а так же три «самых близких друга», но это уже мелочи.
Впрочем, сидели гости недолго, уже совсем скоро им пришлось подняться, когда красавицу Анастасию, сверкавшую белоснежным платьем, фатой и букетом алых, резко контрастирующих на фоне наряда, роз, сквозь ряды к алтарю повел отец. Шлейфа у платья не было, и поэтому его никто не нес, но по традиции позади все же шли дети — племянники невесты. Они держали в руках корзинки, где хранились солнечные
Наконец невеста, сопровожденная не только отцом, но и женскими аханьями, встала перед алтарем. Миллер, в последний раз поправив бабочку, повернулся лицом к священнику встав бок о бок с пока еще невестой. Герберту показалось немного чудным, что мужская часть родственников Давида, как и он сам, надели кипу, но при этом обряд проходил в христианском, католическом русле. Впрочем, учитывая, что сочетали магов, такие мелочи как-то сами собой вполне гармонично улеглись в сознание музыканта.
Смолкла легкая музыка, повисла тишина, разгоняемая лишь шумом прибоя, накатывающего на песчаный берег острова. Слово взял священник:
— Сегодня мы собрались, чтобы связать священными узами брака два страстных сердца, нашедших в суете друг друга. Перед тем, как начать обряд, я хочу спросить, нет ли среди присутствующих того, кто хочет сказать что-то против обручения двух страждущих?
Все молчали. Герберта так и подмывало отчебучить что-нибудь эдакое, но даже он понимал, что это будет не уместно, так что Проныра, как и все остальные, продолжал молчать.
— Повторяю укажи сейчас, или молчи во век.
И вновь тишина. Священник, набрав в грудь побольше воздуха, протянул перед Давидом Библию и завел шарманку:
— Поскольку ни на что не было указано, что могло бы воспрепятствовать этому брачному союзу, я спрашиваю тебя Давид Аарон Миллер, согласен ли ты взять в жёны Яковлеву Анастасию Федоровну? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами “Да, обещаю”.
Миллер положил правую руку на священное писание и громко и отчетливо произнес:
— Да, обещаю.
Священник кивнул и протянул «книгу» девушке.
— Согласна ли ты, Яковлева Анастасия Федоровна, взять в мужья Давида Аарона Миллера? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём в Господе, и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами “Да, обещаю”.
Девушка даже не стала выдерживать принятую томительную паузу. Русская сразу положила руку на Библию и ответила:
— Да, обещаю.
Матери детей начали всхлипывать, отцы стояли бледными как первый снег. Церемония подходила к концу.
— Обменяйтесь кольцами.
Крам протянул бархатную подушечку, на которой лежало два золотых колечка, одно побольше, другое, соответственно, чуть меньше. Миллер, страшно дрожащей рукой, взял кольцо и неловко надел его на правый (п.а. в зап. странах их носят на правой руке) безымянный палец уже почти жены. Анастасия, будущая миссис Миллер, проделала те же самые манипуляции с рукой без минуты бывшего жениха.