Не имея звезды
Шрифт:
— Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнес Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий.
Зал затих. За столом Малфоя улыбались уже не так радостно. Дамблдор громко хмыкнул. Ланс после этого фортеля поддоном почувствовал — сейчас будет еще тот фейерверк.
— Итак, — продолжил он, — в связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество очков... Подождите, подождите... Ага...
Дамблдор задумался — или сделал вид, что задумался.
— Начнем с мистера Рональда Уизли...
Уизли побагровел и стал похож на жопу
— ...за лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.
Крики, поднявшиеся за столом, где сидел алые, наверное, долетели до заколдованного потолка. По крайней мере, звезды на потолке задрожали. Проныра отчетливо слышал, как один из рыжих, обращаясь к общественности, безостановочно выкрикивает:
— Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы МакГонагалл!
Что он, мать его, выиграл? Какие, к дьяволу, шахматы? Наконец снова наступила тишина.
— Далее... мисс Гермиона Грейнджер, — произнес Дамблдор. — За умение использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.
Дэнжер закрыла лицо руками. Слизеринец не сомневался, что она расплакалась. За столом грифов творилось что-то невообразимое — за одну минуту факультет заработал сто очков.
— И, наконец, мистер Гарри Поттер, — объявил Дамблдор, и в зале воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая исключительно смешками Геба-Проныры. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков.
Поднявшийся шум оглушил Ланса. Все, кто умел считать и одновременно хрипло вопить, уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два очка. То есть столько же, сколько и у Слизерина. Они почти выиграли соревнование между факультетами. Если бы Дамблдор дал львам еще одно очко...
Дамблдор поднял руку. Зал начал затихать.
— Храбрость бывает разной. — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям! И за это я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Долгопупсу.
(п.а. Конец выдержки)
Зал взорвался, в воздух взлетали остроконечные шляпы, и каждый считал своим долгом потормошить, пожать руку или похлопать по плечам Золотое Трио. Невилл же и вовсе впал в ступор и стал изображать Роденовского Мыслителя. За столом Слизерина повисла тяжелая гнетущая тишина, а Снейп смотрел на Дамблдора, как на врага народа. Кажись, у Сальноволосого отобрали любимую игрушку — золотой кубок.
Зеленые шипели на всех тональностях, проклинали, кого только можно проклясть, но больше всех разорялся Малфой. Таких крученых оборотов Проныра не слыхал даже ночью пятницы в порту при разгрузке корабля. Такое впечатление, будто у Драко член оторвали, и теперь он разочарован обреченностью дальнейшего существования.
Все, кто носил змеиный герб, были в трауре, и лишь один Ланс, ловя на себе взгляды, полные превосходства, метаемые в его сторону Золотым Трио, понимал, что не все так гладко. Что-то укрылось от его цепкого взора, что-то было ненормально в этой истории с Квиреллом. Возможно, мальчика, как и остальных, попытались обдурить и сокрыть что-то. От всей этой катавасии тянуло гнильцой, той самой, когда тебе откровенно врут, да еще
11 июня 1992 г., Хогвартс, кабинет директора
Повалятся на холме мальчику не дали. Вещи уже были собраны, гитара убрана. Самопишущее перо, три учебника по разным наукам, волшебная счетная машинка, в общем — все сокровища мальчика надежно упакованы в изолирующую магию ткань и с особой тщательностью спрятаны в сундук. Мешочек с сорока тремя галеонами был подвергнут временной трансмутации и теперь покоился на дне торбы. Босотские привычки, если вы, конечно, понимаете. Так что все было сделано, но никакого отдыха парнишке не перепало.
На улице его поймал слегка встревоженный Флитвик и повел студента к директору. Мальчик хотел было поинтересоваться, в чем кипиш, и убедить честный люд, что он ни в чем не виноват, но профессор лишь покачал головой и попросил не паясничать. Подивившись необычно серьезному тону, парнишка притих и молча поплелся следом. Каких он только теорий не построил, но все они, скорее всего, были неверны.
В овальном кабинете сегодня было много незнакомых людей. Целых три, если быть точным.
— Герберт, — добродушно улыбнулся директор, протягивая мальчику вазочку с лимонными дольками. Парнишка благодарно кивнул и принялся грызть угощение. Все так же недурственно. — Как твои дела?
— В норме, профессор. Потихоньку, помаленьку.
— Вот и хорошо.
Три незнакомца: две женщины — одна молодящаяся, стройная брюнетка, другая тучная, смутно знакомая, рыжеволосая дамочка — и один рыжий плечистый мужчина были шокированы таким общением ученика с директором.
— Ты помнишь мое обещание? — спокойный тоном поинтересовался серебробородый дедушка.
— Так я ж не выполнил условия, — пожал плечами мальчик. — Или вы на халяву меня в кафешку сводить хотите? Не, ну я не против, конечно, там горячий шоколад — натурально отпад. Но вот эти лица, не омраченные интеллектом, к чему здесь?
— Герберт, — продолжал улыбаться профессор, — ты все так же строг к незнакомцам.
— За год как-то не успел поменяться, — пожал плечами мальчуган.
— Нет, мальчик мой, я о том, что обещал подыскать тебе дом на лето.
Парнишка поперхнулся долькой, тот же час Флитвик его хорошенько приложил по спине. Вроде полегчало.
— Спасибо, профессор, — прохрипел мальчик, обращаясь на какую-то часть гоблину. — Директор, что вы имеете в виду? Я думал, что перебьюсь летом у Тома. Да и подработать было бы недурственно. У того же Фортескью, к примеру. Малышка Тонкс все равно к фараонам в Аврорат подается, предательница розововолосая, так что официант в кафе не помешает.