Не люби красивого
Шрифт:
– Считайте, что она у вас есть, – ничуть не колеблясь, отозвался журналист.
Париж встретил нас проливным дождем, который не прекращался ни на минуту, пока мы добирались из аэропорта в город. Анатолий предложил мне остановиться в его служебной квартире, которая находилась в самом центре Парижа, рядом с Триумфальной аркой. Но я решительно воспротивилась этому предложению, хотя определенное удобство в этом и было. Во-первых, я хотела сохранить независимость на тот случай, если всплывут истинные обстоятельства дела, а во-вторых, Анатолий начинал мне нравиться все больше и больше, и я боялась,
5
Парижская окружная дорога.
– Таня, может быть, вы передумаете, – сказал на прощание Анатолий.
– Может быть, но не сегодня, – тоном, не оставляющим никаких сомнений, ответила я. – До завтра.
«Какая же я дура», – подумала я, оказавшись в неуютном номере гостиницы, состоящем сплошь из одних углов. Но долго горевать о том, что уже прошло, я не умею, поэтому, приняв душ, устроилась на широкой кровати, поставила перед собой поднос с ужином, включила телевизор и под непонятное стрекотание французской речи принялась поглощать холодную отбивную, запивая ее красным вином. Мясо и вино сделали свое дело, и я ощутила потребность в немедленных действиях. Но часы показывали полночь, поэтому все откладывались до утра, а вот наметить план было самое время.
Итак, где мы можем что-нибудь узнать об Алексе? Во-первых, это брачное агентство «Alliance», а во-вторых, лицей Людовика Великого, где среди его коллег имеется некий Жан Леблан, у которого в прошлом месяце был день рождения. Если расширить границы, то где-то на юге в городке Кассис на берегу Средиземного моря живет матушка Алекса. Ну, к матушке мы отправимся только в том случае, если ничего не сможем найти здесь, в Париже. Кто знает, в каком она возрасте и какое у нее здоровье. Нет, старушку мы оставим на самый крайний случай. А вот с Жаном Лебланом или с кем-нибудь из его коллег поговорить надо в первую очередь. Надо же, в конце концов, выяснить, что за дела были у Алекса в далеком русском городе Тарасове и почему ему не сиделось в славном городе Париже.
Звонок раздался ровно в 8.00. Как договаривались. Спросонья я не сразу нашла свой телефон, но он терпеливо звонил, пока я не сообразила, что со вчерашнего вечера он так и лежал в моей сумке.
– Через полчаса я жду вас в кафе справа от отеля. Не опаздывайте, а то кофе остынет, – услышала я в телефоне голос Анатолия.
Полчаса на утренний туалет в походных условиях – это нормально. Поэтому в кафе я оказалась ровно в половине девятого при полном параде: кроссовки, джинсы, ветровка, волосы забраны под бейсболку. Анатолий тоже времени зря не терял – на столе стояли две большие чашки кофе, поджаристые круассаны и мандариновый джем.
– Мммм, – чуть не промурлыкала я, садясь за стол и вдыхая запах кофе. – Вы маг и волшебник!
– Таня, у меня к вам первое деловое предложение.
– О делах позже. Ну, пожалуйста! – начала я канючить.
– Я думаю, что оно не терпит отлагательств, – настаивал Анатолий.
– Хорошо. Валяйте, – отодвинув чашку с кофе, со вздохом сказала я.
– Давайте перейдем на ты.
– А давайте, – легко согласилась я.
– А как же старый добрый обычай?
– Вы про что?
– Я про брудершафт.
– Я не пью. Тем более с утра.
– Я в курсе, – улыбнулся Анатолий, явно намекая на вчерашний утренний «Camus».
– Это вы про вчерашнее? Так сами же говорили, что это было лекарство.
– Сегодня никакого лекарства. Только ваш любимый напиток.
– Вы уже и про мой любимый напиток знаете?
– Так, как вы смотрите на кофе, может смотреть только заядлый кофеман. Поэтому предлагаю поднять бокалы, – он поднял чашку, – и чокнуться.
Мы чокнулись, переплели руки и сделали по глотку. Я поставила чашку на стол.
– А поцеловаться? Обряды надо соблюдать точно, иначе…
– Что иначе?
Не ответив на заданный вопрос, Анатолий наклонился и поцеловал меня.
– Иначе я бы еще долго мучился, придумывая способ, как вас, то есть тебя поцеловать.
«Я бы тоже долго мучилась», – сказала я про себя. А вслух: – Ну, раз официальная часть закончена, предлагаю приступить к банкету.
Круассаны были восхитительными. А в сочетании с мандариновым джемом и горячим кофе – это была пища богов, которой я с удовольствием воздавала должное, оставляя на столе множество крошек.
– Таня, а знаешь, как французы едят круассаны, чтобы они не крошились?
– Но это же невозможно! Они такие хрупкие!
– Перед тем как откусить кусочек, они опускают круассан в кофе. Попробуй!
Я сделала так, как сказал Анатолий. Действительно круассан перестал крошиться, но есть его стало не так весело. «Ну их, этих французов», – подумала я и откусила не размоченный в кофе круассан.
Глава 10
Лицей Людовика Великого находился в самом центре Латинского квартала. Когда мы с Анатолием подошли к нему, солнечные часы на его башне показывали около 10 часов.
– Толя, а ты не боишься, что тебя узнают? – решила на всякий случай поинтересоваться я.
– Таня, неужели ты думаешь, что в Париже я такая же звезда, как в России? Здесь я всего лишь широко известная в узких кругах личность. И, насколько я знаю, сотрудники лицея Людовика Великого в эти круги не вхожи.
«Резонно», – подумала я и уже без тени сомнения продолжила свой путь.
Мы вошли в вестибюль и направились в помещение, в котором, судя по указателям, находилась администрация лицея. В коридорах никого не было. Ученики и их учителя были на каникулах. В приемной сидела молоденькая секретарша и со скучающим видом перекладывала бумаги.
– Здравствуйте, мадемуазель, – на чистейшем французском языке обратился к ней Анатолий. – Меня зовут Мишель Совари, я разыскиваю своего знакомого Алекса Миро. Я понимаю, что сейчас каникулы, и вряд ли найду его здесь. Но у меня безвыходная ситуация. Мы давно не виделись, но сейчас мне очень надо встретиться с ним. Телефон в его квартире не отвечает. Может быть, кто-то из его коллег знает, где находится Алекс?
– Что за дело у вас к месье Миро?
– Это очень деликатное дело, мадемуазель.