(Не) люби меня
Шрифт:
— Замолчите! — крикнула я ему в лицо. — Не желаю этого слышать
— Будто бы я могу молчать, — сказал он хрипло, — когда вы рядом, когда вот так на меня смотрите… Диана, я схожу с ума…
Мне показалось, что я тоже становлюсь сумасшедшей — как мужчина с окровавленными руками, который признавался мне в любви над трупом коня. Будто мы провалились в Темные века, когда союзы между мужчиной и женщиной заключались посредством силы и кровавой жертвы. Он все крепче сжимал меня в объятиях, прижимая к груди,
— Желание! — выпалила я, возвращая нам обоим человеческий разум. — Вы должны мне желание!
— Да, должен, — сказал он, чуть ослабив хватку. — Что вы хотите? Мою душу?
Сердце? Я дам вам все, чего ни попросите.
— Я выиграла, и вот чего требую! — я наотмашь ударила его по рукам, заставляя меня отпустить, — Не любите меня. Дайте мне жить спокойно! С мужем, которого люблю я!
Он словно окаменел, застыв столбом, а я, воспользовавшись этим, вскочила в седло и ударила Мореру каблуком, посылая вперед.
— Не убегайте, Диана! — король опомнился и закричал мне вслед. — Мы еще не закончили разговор!..
Но я подхлестывала лошадь, заставляя ее мчаться все быстрее и быстрее, как будто нас преследовала стая волков.
Глава 15. Волк в алькове
Моя лошадь пронеслась стрелой мимо толпы придворных, которые повернулись за мной, как флюгеры. Промелькнуло изумленное лицо Жозефа, но я все подхлестывала и подхлестывала Мореру не желая останавливаться. Я опомнилась, только когда лошадь была вся в мыле.
— Прости, — пробормотала я, разрешая ей перейти на шаг.
Почти возле самого города меня догнал Жозеф.
— Ты что творишь, Ди?! — набросился он на меня. — Как ты могла бросить его величество? Он упал с коня, повредил ногу! И зачем поехала одна?!
— Жозеф! — меня заколотило, как в лихорадке. — Жозеф!..
— Что такое? — он спрыгнул с коня, помог мне спуститься из седла, и обнял.
— Защити меня, — всхлипнула я, прижимаясь к нему.
— Защитить? — переспросил он, озадаченный. — От кого? Ди, отвечай.
Он смотрел на меня с искренним изумлением, и я расплакалась от злости и отчаяния.
— Разве ты не видишь, что происходит? Король ведет себя, как будто ему принадлежит все! — я хватала мужа за отвороты камзола и пыталась встряхнуть.
— Ди, успокойся, — Жозеф с трудом заставил меня разжать пальцы и усадил на ствол поваленного дерева. — Его величеству и так принадлежит все. Наши замки, земли — все это его милость. Если ему будет угодно, он выселит нашу семью из замка…
Поэтому ты очень опрометчиво поступила, бросив его без помощи…
— Ты слеп, Жозеф? — спросила я, уже не обращая внимания на слезы, которые хлынули ручьем по моим щекам. — Никто из вас с места не сдвинулся, чтобы ему помочь! А я должна была помогать ему после того, как он…
— Он запретил нам вмешиваться. Знаешь, что бывает с теми, кто ослушается короля?
— А что будет с твоей женой, ты не подумал?! — закричала я. — Он пытался поцеловать меня у тебя на глазах! А если бы он попытался взять меня силой, ты тоже побоялся бы вмешаться?!
— Король никогда так не поступит! — повысил голос Жозеф. — Поэтому не говори неуважительно о его величестве! И не смей грубить ему, как сегодня! Это было немыслимо! Ты с ума, наверное, сошла! Он не тот человек, которому можно дерзить и перечить. Захочет — и заберет все, чем так щедро нас одарил!
Грубить? Перечить? Я смотрела на мужа, пытаясь понять — говорит ли он искренне.
Может, он не видел, как король покушался на меня? Как я дала ему пощечину?..
— Его величество так добр к нам, — заговорил Жозеф уже спокойнее, взял меня за руки и ласково пожал. — И щедр, Ди. А это немаловажно…
— Ах, он же пообещал тебе сокола, о котором ты мечтаешь! — сказала я, вырываясь.
— Это огромная честь! И земли, которые тебя кормят — это тоже его подарок. Захочет и заберет…
— Жозеф, очнись! — чуть не завизжала я. — Неужели ты не видишь, что он захотел не твоих земель, он захотел твою жену!
Муж побледнел и схватил меня за плечи, встряхнув так, что у меня стукнули зубы.
— О чем ты? Это невозможно, — зашипел он и этим очень напомнил дражайшую леди Бригитту. — Его величество — настоящий рыцарь. Наверное, ты дала ему повод, чтобы он смотрел на тебя как-то иначе, чем с отеческой благосклонностью. А ведь матушка просила тебя вести себя скромнее!
От такой несправедливости я задохнулась:
— Скромнее? Ты сам разрешил ему зайти в нашу спальню! Ты заставил меня участвовать в этой охоте! В этом подлом заезде на желание! А теперь винишь во всем меня?!
Лицо Жозефа дрогнуло, и жестокое выражение сменилось сожалением, печалью, а потом нежностью.
— Нет, не виню, — он притянул меня к себе. — Прости, Ди. Я совсем не то хотел сказать. Я уверен в тебе, моя дорогая. И уверен в короле.
— Совсем зря ты в нем уверен!
— Думаю, ты ошибаешься, — сказал он ласково и вытер ладонью слезы с моих щек.
— Я хочу уехать, — сказала я глухо, уткнувшись лицом ему в грудь. — Давай уедем сегодня же.
— Так нельзя, — мягко ответил он.
— Нас приглашали только на охоту, — возразила я горячо. — Охота закончилась, мы свободны! А твои мать и сестра пусть остаются…
— В любом случае, мы должны спросить разрешения у его величества, чтобы выехать из столицы.
— Это все равно, что спросить у волка, можно ли овечке вернуться из его логова в свой хлев!
— Ди, ну что на тебя нашло?..