(Не) люби меня
Шрифт:
— Не дергайся, если не хочешь, чтобы я тебя случайно поранила, — сказала свекровь хмуро и располосовала мою рубашку от ворота до подола.
Потом она вспорола рукава и вытащила из-под меня изрезанные лоскуты ткани, оставив меня совсем голой.
— Не хотела по-хорошему, — сообщила свекровь, бросая изрезанную рубашку в угол, — тогда утешайся тем, что все это — не твоя вина. Некоторые любят кичиться чистой совестью, — она холодно усмехнулась, — так я предоставляю тебе эту возможность.
Ведь совесть твоя останется чиста — все случится против твоей воли. Так что
Она порылась в моих сундуках, достала оттуда газовый платок и набросила ее на меня, скрыв от шеи до колен. Но что могла скрыть полупрозрачная ткань?! Я смотрела на свекровь, не отрываясь, и чувствовала, как слезы текут из глаз по вискам. Но мерзкая женщина не выказала ни капли жалости.
— Мужчины любят, чтобы была тайна, — сказала она, расправляя на мне платок. — Надеюсь, после этой ночи король назовет моего сына графом Вигта, как бы ты ни противилась этому, ведьма!
Она опустила полог над кроватью, а я задергала руками, чтобы ослабить путы, но служанки знали свое дело, и освободиться мне не удалось. Совсем измучившись, пытаясь отбросить с лица растрепавшиеся волосы, я услышала, как скрипнула входная дверь, кто-то прошел по ковру, а потом раздался голос, который невозможно было перепутать с каким-то другим.
— Где вы, леди Диана? Я пришел, как вы и просили, — это был голос короля.
Леди Бригитта сдержала слово и отдала меня королю связанной, и теперь я была совсем беззащитна перед Ланварским волком и его страстью.
Затаившись, я молилась только ох одном — чтобы король подумал, что в комнате никого нет и ушел. Но молитвы мои не были услышаны, потому что бархатный полог медленно поплыл в сторону, а потом был отдернут сильной рукой. Король стоял в изножье кровати и смотрел на меня.
Я опять дернулась, в тщетной попытке освободиться, и расплакалась от унижения.
Он смотрел на меня, и его взгляд скользил по моему телу всюду — задерживаясь на груди, широко разведенных ногах, на бедрах, прикрытых ничего не скрывающим газом.
От свечей было достаточно света, и я, поглядев в лицо королю, застонала — в его глазах было только откровенное вожделение. Жадность хищника, почуявшего кровь. Он гибко и быстро подался вперед и сел на край постели, продолжая оглаживать меня взглядом.
— Похоже, меня и правда ждали, — сказал он, и голос его звучал хрипло и глухо.
Он наклонился ко мне, и я отчаянно забилась, уже понимая, что проиграла.
— Немного спокойствия, леди, если не хотите, чтобы я вас поранил, — произнес он, ножом перерезая жгут, а потом освобождая меня от кляпа.
Я тяжело дышала, судорожно хватая ртом воздух. Король убрал нож в ножны, а потом взял с прикроватного столика бокал с водой и приподнял мне голову, помогая напиться. Родниковая вода сняла спазмы в горле, я задышала ровнее и хоть и не с первого раза, но смогла говорить.
— Если вы человек чести, — наконец, произнесла я, — вы немедленно развяжете меня и удалитесь.
Но он не сделал ни того, ни другого. Поставил бокал на стол и скрестил на груди руки, по-прежнему, бессовестно разглядывая меня:
— Кто поступил так с вами?
Я промолчала. Потому что жаловаться человеку, который намеренно оставляет тебя в беспомощном положении — это было не самое умное. Король подождал ответа, но так и не дождался.
— Ваш муж? — он нахмурился.
— Нет, — ответила я с отвращением. Пусть Жозеф и показал себя не в лучшем свете, но прямых доказательств против него у меня не было, и я не смогла покривить душой, оговорив его.
— Значит, ваша свекровь, — догадался король. — Леди Бригитте не терпится отдать вас мне, как откормленную курочку. Она опасная женщина, знает, чего бы мне больше всего хотелось, и играет на моих желаниях… — он достал из-за пазухи клочок бумаги, по которому змеилась вязь букв. — Признаться, сегодня я был самым счастливым человеком на свете. Вот здесь написано, что вы будете ждать меня после вечернего колокола. Но теперь я понимаю, что вы этого не писали.
— Нет! — почти выкрикнула я с ненавистью.
Он смял записку и бросил ее на пол.
— Но расчет был верен, моя леди. Видеть вас в постели обнаженной, полностью в моей власти… — он склонился надо мной, дико горя глазами. — С таким искушением невозможно бороться, — он большим пальцем вытер слезы с моего лица, делая это медленно, очень нежно.
— Проявите милосердие, — прошептала я, загипнотизированная его взглядом и вздрагивая от каждого прикосновения. — Я — жена другого.
— Где же ваш муж? — спросил он. — Ведь он вернулся сегодня. Почему тогда вы с ним не в одной постели? Почему он не развязал вас, не спас от короля-чудовища?..
Я не ответила, стиснув зубы.
— …Потому что Верей трус, — закончил король. — На его месте я бы убил соперника.
Или схватил вас в охапку и умчал на край света, где бы вы принадлежали только мне. А он просто ушел, предоставив решить дело мамочке.
— Нет, он не знает! — воспротивилась я.
— Какая наивность, — покачал он головой, проверяя, насколько туго затянуты петли на мои руках и ногах.
— Вы… вы не посмеете обесчестить меня, — залепетала я. потому что потом король поднялся и расстегнул ременную пряжку, снимая пояс.
— Я же обещал не брать вас силой, — сказал мужчина невозмутимо. — Но насчет остального…
— О чем вы?
— Разве я могу уйти, когда вы вот так лежите передо мной… Разве я не говорил, что однажды вы придете ко мне. Но чтобы это случилось, я должен показать, что вам нечего бояться, — и он медленно потянул газовую ткань, стягивая ее с меня.
Глава 20. Луна и волк
Карга Бригитта знала, что делала, когда заманивала его в спальню Дианы. Разве можно остаться равнодушным, если видишь прекрасное тело, прикрытое лишь для того, чтобы возбудить сильнее? Дидье не остался равнодушным, и воздержание последних недель стало особенно мучительным. Он потянул полупрозрачную ткань, и, глядя, как она не хочет открывать высокую женскую грудь, цепляясь за отвердевшие соски, почувствовал такой прилив животной страсти, которого не испытывал никогда в жизни.