(Не) люби меня
Шрифт:
— Пять Кадарнов в гости и без предупреждения — это не к добру, — сказал он. — Да еще и своих собак захватили.
Старший из рыцарей — бледный, с тонкими нервными губами выступил чуть вперед, готовясь говорить.
— Не трать красноречия, Гилберт, — перебил его король. — Выйди и забери своих людей. Дай одеться мне и моей жене, а потом побеседуем по душам.
Он говорил чуть насмешливо, лениво, и, судя по всему, ничуть не боялся их. А они боялись. Потому что после его слов некоторые сразу попятились, собираясь выйти из спальни, но рыцарь, которого король
— Не жене, — сказал он, презрительно посмотрев на меня. — Ваша жена — наша королева Тегвин, и другой нам не надо.
— Пришел сказать мне это? — поинтересовался Дидье. — Сказал. Теперь убирайся.
— Нет! Не только это! — Гилберт храбрился. — Вы взяты под стражу по решению совета лордов!
— Причина? — отрывисто спросил король.
— Вы не можете править страной! — заявил Гилберт пафосно. — Совет признал, что вы околдованы ведьмой, — он указал на меня.
— Я не признаю решения совета, потому что не считаю себя околдованным, — Дидье незаметно пожал мою руку, а я поняла, что моя история закончилась. И я подозревала, что закончится она именно так. Его любовь не могла принести мне ничего хорошего. Ах, если бы он не любил меня…
— Лучше подумай, — продолжал король, — что будет с тобой и остальными предателями, когда я вернусь в Ланвар.
— А кто сказал, что вы туда вернетесь? — насмешливо спросил один из рыцарей. — Вы останетесь здесь до коронации принца, а ведьму совет велел отправить в монастырь.
— Никто не прикоснется к ней, — сказал король раздельно, и рыцари задумались.
Я не знала, что делать. Сопротивляться вооруженным до зубов людям, будучи голым — это было безумием. Но, похоже, что сейчас король был способен на любое безумство.
— Единственный раз я позволил себе слабость, — сказал Дидье глухо и угрожающе, — любовь к этой женщине, и никто не простил мне моей слабости. Как будто это преступление.
— Король не имеет права на слабость, — воскликнул Гилберт, сорвавшись на визг. — Заберите ее!
— Кто рискнет? — рыкнул король.
Рыцари топтались на месте, не решаясь, напасть, и поглядывали на своего предводителя.
— Если хотите жить, — заявил Гилберт, — пусть ведьма подойдет сама. Не заставляйте нас применять силу! У нас не было приказа вас убивать, но не было приказа щадить вас, если начнете сопротивляться!
Стрелы угрожающе нацелились на нас.
Пол закачался под моими ногами. Я сделала шаг из-за спины короля, но он свирепо толкнул меня обратно себе за спину.
— Никто из вас, трусливых псов, не тронет ее, — повторил он. — Пошли вон.
— Пора кончать это, Кадарн! — крикнул вдруг один из рыцарей и выстрелил прямо в короля.
Арбалетный болт впился ему в левое плечо, и от выстрела в упор Дидье развернуло боком — любой другой упал бы, но он стоял, как бык Я завопила от ужаса, а в следующее мгновение рыцари бросились на короля, подбадривая себя криками. Он пытался сопротивляться, но силы были неравны. Кто-то схватил меня за волосы, вытаскивая из спальни. Я упиралась, но получила удар кулаком в висок и повисла на чьей-то жестокой руке, обхватившей меня поперек туловища.
— Вяжите ведьму, — услышала я прежде, чем провалилась в темноту.
Я пришла в себя не скоро, потому что плечо совсем занемело. Я лежала неловко и боком, уткнувшись лицом в какую-то вонючую тряпку. Руки затекли, но когда я попробовала пошевелить ими, обнаружила, что мои запястья крепко связаны веревкой. Я была прикрыта покрывалом, но голую кожу колола жесткая подстилка.
Где я?..
Пытаясь приподняться, я застонала — голова немилосердно кружилась, во рту было сухо, и я чувствовала слабость и тошноту.
Вокруг было темно, и только в стенной нише теплился крохотный светильник.
Пахло сгоревшим жиром и сыростью.
— Пришла в себя? — услышала я женский голос. — Сейчас позову настоятельницу.
Настоятельница. Значит, я в монастыре. Как и грозились мятежники. Но что с королем? Жив ли он? Сердце мое болезненно сжалось. Королю непозволительны слабости, но Дидье позволил страсти захватить себя, это и послужило началом конца.
Скрипнула дверь и я услышала удаляющиеся шаги.
Подергав руками, я постаралась освободиться от веревок, но меня связали крепко, как ни пыталась — я не смогла ослабить узлы. Сев на постели, я огляделась.
Покрывало свалилось с меня, и я даже не могла его поднять. Я находилась в крохотной каменной комнатушке без окон, где стояли две грубые лежанки, на одной из которых я только что лежала. Настоящая келья — распятье на стене, колченогий табурет, на котором погнутый таз для умывания и кувшин с водой. Мне страшно хотелось пить, и я встала на колени, припав к краю кувшина. Вода был холодной, от нее заныли зубы, но в голове прояснилось.
Отбросив с лица рассыпавшиеся волосы, я кое-как проковыляла до двери и налегла на нее плечом.
Заперто.
Снова послышались шаги, и теперь гулкое эхо подсказало мне, что идут двое. Я заметалась по каменному мешку, не зная, что предпринять. Попытаться бежать, спрятавшись за дверь? Или толкнуть тех, кто войдет, чтобы выскочить в коридор?
Но далеко ли я убегу, голая? И куда мне бежать?..
Я села на постель, ожидая появления своих врагов. А то, что я оказалась не у друзей, не вызывало сомнений.
Дверь открылась, и вошли две женщины. Обе были одеты в темные одежды, подпоясанные веревками, одна из них держала свечу, подсвечивая другой. чтобы было видно, куда ступать.
— Кто вы и по какому праву держите меня здесь? — спросила я, стараясь не показывать страха.
Женщина, державшая свечу, подняла ее повыше, и я увидела худое болезненное лицо — с маленькими глазками, острым длинным носом и провалившимися губами, потому что у их обладательницы не было передних зубов.
— Вот, ведьма очнулась, — прошамкала она.
Вторая женщина подошла ближе и наклонилась, вглядываясь мне в лицо.
— Ты и правда красивая, — сказала она спокойно. — Не бойся, здесь с тобой обойдутся хорошо, если не станешь буйствовать и будешь слушаться.