Не люблю поддавки
Шрифт:
– Не знаю, что вы скажете, Сергей Иванович, – такими словами я закончила свой рассказ. – Мнение Маринки мне уже известно, она его высказала, но я решила покопаться немного в этом деле. Если все окажется так, как оно представляется, ну что ж, будем считать, что Юля на самом деле была неуравновешенной истеричкой. Хотя после общения с Пузановой в ночном клубе она показалась мне нормальной девчонкой. Короче, я решила взяться и попробовать нарыть все, что возможно. Для очистки совести.
– Это опасная мотивация, – заметил Сергей Иванович, – можно увидеть и то, чего и в помине не было.
– Не обижайте меня, Сергей Иванович! Не обижайте! – сказала я. – Несколько человек или даже несколько десятков человек: сам Николай и его соседи, похоже, на самом деле считают меня виновной в смерти Юли. Мне нужно доказать им всем, что я тут ни при чем, или… – я задумалась, – или, по крайней мере, то, что моя вина минимальная.
– Да какая там минимальная! – воскликнула Маринка. – Козе понятно, что ты ни при чем, и если ты собираешься тратить время и нервы, главное нервы, на всякого психа, то никакой жизни не хватит!
– Одним словом, я решила, – твердо заявила я.
– Ну, значит, и говорить больше не о чем, – подвел итог Сергей Иванович. – Я думаю, вы понимаете, что и в этом деле мы ваши верные помощники. Обвиняя вас, обвиняют и нас, и мы тоже этого терпеть не собираемся. Верно я говорю, Мариночка?
– Да верно, верно, – проворчала Маринка, – хотя и зря! Не переубедите вы меня. Все это пустая трата времени.
– Пусть так, – неожиданно вылез мне на защиту Ромка, – но надо же разобраться!
– В чем?! В чем разобраться?! – вскричала Маринка, не выдерживая и начиная немного нервничать. – Ой, отстань ты от меня, пионер – всем ребятам пример, туда же лезешь!
Маринка, очень недовольная, встала со стула и подошла к окну.
– Вон он, ваш придурок, на той стороне улицы сшивается. Кто хочет поглядеть? Можете ему еще и ручкой помахать!
– Желающих нет, – сказал Ромка, – эту рожу я видел и, кажется, сегодня.
Маринка вернулась и села на свой стул.
– Ну и какая будет диспозиция, фельдмаршал? – обратилась она ко мне.
– Фирма «Скат»! – сказала я. – В этой фирме из милиции никого не было, это точно. Если следователь решил, что это самоубийство, то глубоко не копал. Запросил характеристики, поморщился на то, что Юлия была нормальным человеком, и обвинил во всем Николая.
– Он псих, – упрямо повторила Маринка, – его обвиняй, не обвиняй, один черт – изолировать нужно. И кормить через решетку, а то укусит.
– Ну и пусть. Он псих, а мы не будем дураками. Одним словом, навещаем фирму «Скат». Кто со мною?
– Ну, кто с тобою? – переспросила Маринка. – Угадай с трех раз! Наверное, с тобой потащится твоя лучшая подруга и твой верный бодигард. Кто же еще?
Я удовлетворенно кивнула. Маринка, конечно, любит поскандалить и пошуметь, но это не со зла и не от вредности характера. Просто у нее такой стиль поведения. Но когда надо, то она со всем своим ворчанием, скандальностью и прочими приятными недостатками все равно не бросит подругу в трудную минуту. Правда, она постарается всеми силами эту последнюю минуту отравить, но кто из нас совершенен?
– Сергей Иванович, – обратилась я к нашему патриарху и консультанту по всем вопросам. Или почти по всем. – Что вам известно о фирме «Скат», которая занимается торговлей продовольствием?
– Ничего, – ответил Кряжимский, – но нужно посмотреть в наших файлах. Наверняка в картотеке либо УВД, либо налоговой инспекции эта контора будет фигурировать. Да что терять время? Сейчас я схожу и сразу же сделаю распечатку, если что обнаружу.
Сергей Иванович встал и вышел из кабинета.
Ромка, звонко размешав сахар в чашке, задумчиво спросил:
– А может, она покончила с собой от несчастной любви?
– Что? Что ты сказал? – вытаращилась на него Маринка. – А ты откуда такие слова знаешь? Телевизор смотришь, пока родителей дома нет?
Ромка покраснел, опустил голову, потом поднял ее и задиристо взглянул на Маринку. Я поняла, что сейчас что-то будет, и поспешила вмешаться, пока не грянуло.
– Так, тихо! Всем молчать и всем успокоиться, И ты, Маринка, не совсем права, и я даже подозреваю – почему!
– Почему же, интересно? – напряглась Маринка и приготовилась к бою. Ее глаза сверкнули, и она даже отставила от себя чашку с кофе, чтобы не мешала жестикуляции, надо понимать.
– Реплику о несчастной любви должна была подать ты, а Ромка тебя опередил, и поэтому ты, как бы это помягче… осерчала.
– Вот еще! И не думала даже, – пробормотала Маринка, резко успокаиваясь, – было бы из-за чего! Пусть говорит все, что хочет, все равно чушь какая-то получается.
– Почему же чушь?! – возмутился Ромка. – Почему, интересно, я всегда говорю чушь?!
– А потому, – вмешалась я, – при чем здесь несчастная любовь? А содержание записки? Про любовь там ни слова нет. Вообще!
– А про что там сказано? – не унимался Ромка. – Про что? Вы мне скажите, Ольга Юрьевна, про что написано в этой записке!
– А ведь ты прав, – заметила я, – не про несчастную любовь, а про текст записки. Там действительно непонятно о чем говорится: «Я больше не могу». Хм… «Я больше не могу».
– Она не может, – фыркнула Маринка, – а я могу? У меня тоже нервы не железные.
– Ты меня не поняла, – сказала я, – в записке Юлии Пузановой сказано: «Я больше не могу» – или как-то так, ну ты сама слышала, как нам Фима говорил.
– Так и говорил, – буркнула Маринка.
– Ну вот, а эта фраза про «не могу» может относиться к чему угодно. В принципе даже и к несчастной любви, хотя это и маловероятно. Не верю я в Джульетт. Не верю.
– Зря! – с чувством сказала Маринка и наигранно затосковала взглядом.
– Ну и ладно, – отмахнулась я, – фактом является то, что записка написана неизвестно о чем.
А то, что она лежала на газете, это может быть и случайностью.
– Ура! – Маринка даже хлопнула в ладоши. – Не будем больше заниматься этим делом, да? – Она даже улыбнулась Ромке. – Все благополучно завершилось. Финита, блин, комедии!